План спасательных работ отсутствовал, никаких предписаний относительно эвакуации населения в случае крупной аварии не было.

(По материалам МЧС)

1987 г.

Это событие не имеет аналогов в мировом опыте пожаротушения. Как ни странно звучит, но пожар длиной в два года случился потому, что осень 1987 г. в Среднем Поволжье выдалась непомерно… ненастной и мокрой. Урожай с полей убирали под проливными дождями. И когда в элеватор небольшого поселка Томылово Самарской области засыпали на хранение тысячи тонн непросушенного зерна и семян подсолнечника, то нарушение технологии вскоре обернулось пожарами, взрывами и человеческими жертвами.

Внутренние этажи всем знакомых элеваторных башен, стоящих во многих российских городах, разбиты на отдельные бетонные кубы, которые на профессиональном жаргоне именуются «силосами». Каждый такой силос вмещает в себя несколько десятков тонн зерна пшеницы, семян или подсолнечника. Словно поставленные друг на друга, эти бетонные «кубики» и образуют высокую силосную башню элеватора.

Однако до засыпки в силос зерно необходимо подготовить к длительному хранению – в частности, очистить от мусора и сорняков, а также хорошо высушить. Поэтому в конструкции каждого элеватора предусмотрены зерносушилки большой мощности и агрегаты для очистки семян, через которые зерно проходит перед засыпкой в хранилища.

Но осенью 1987 г. на элеваторах Самарской области сушилки попросту не справлялись с наплывом продукции с такой высокой влажностью. Автомашины с пшеницей и семенами подсолнечника простаивали у ворот предприятия по нескольку дней в ожидании своей очереди на приемку зерна. И тогда областное управление хлебопродуктов, над которым нависла угроза невыполнения плана по сдаче зерна в «закрома Родины», направило директорам элеваторов телефонограммы: в исключительных случаях принимать на хранение пшеницу и семена подсолнечника с повышенной влажностью. Начальство рассчитывало на то, что после выполнения планового задания зерно можно будет извлечь из силосов и дополнительно просушить. Расплата наступила быстро: уже через месяц после победных рапортов пожары на элеваторах пошли один за другим.

Самой серьезной оказалась обстановка на Томыловском элеваторе, где огненная стихия заявила о себе позже всех – в середине ноября. Той дождливой осенью в здешние хранилища засыпали более 11 тыс. т семян подсолнечника, из которых 4 тыс. т, в нарушение всех инструкций, были чрезмерно влажными. И уже 14 ноября в некоторых силосах температура резко повысилась, после чего работники элеватора попытались разгрузить эти бетонные емкости. Какие-то из них удалось освободить от тлеющих семян, но в целом ситуация на элеваторе изменилась мало – силосы дымились один за другим.

В январе 1988 г. зерно в хранилищах уже стало гореть открытым пламенем. Но это были еще цветочки: вскоре аварийные силосы стали не только гореть, но и взрываться. Своей кульминации трагедия Томыловского элеватора достигла вечером 29 января того же года, когда взрывом снесло верхнюю часть одной из башен и при этом погибли двое сотрудников элеватора.

После резкой критики в адрес областного управления хлебопродуктов пожарным было поручено заливать горящие силосы замороженной углекислотой («сухим льдом»), а затем подавать в бункеры жидкий азот, имеющий температуру –190 °С. Но уже после начала работ очередной взрыв спутал спасателям карты. Он прогремел в 4:20 утра 27 февраля, почти полностью разрушив еще несколько железобетонных емкостей.

Все дальнейшие работы на Томыловском элеваторе были приостановлены. Лишь 20 апреля 1988 г. министерская комиссия снова обследовала объект и вынесла заключение, что к этому моменту неконтролируемый процесс тления и горения семян подсолнечника почти закончился. Однако 10 мая, когда наступила теплая погода, пришло экстренное сообщение… о новом сильном пожаре на том же элеваторе. Здесь почти одновременно загорелись несколько силосов в первом и втором корпусах.

Борьба пожарных со стихией продолжалась еще трое суток, когда наконец удалось остановить распространение огня по рабочей башне. Но 13 мая пожар вновь бушевал – уже в 9 силосах.

После бурного обсуждения были отвергнуты самые экзотические, а также чересчур кардинальные методы ликвидации аварии. В конце концов комиссия решила, что Томыловский элеватор надо постепенно, не торопясь, демонтировать, а в наиболее опасные места, где могло затаиться пламя, придется закачивать газообразный азот.

Более года здесь продолжалась эта нудная каждодневная работа. Одна за другой на кусочки разбирались стены элеватора, а уцелевшие силосы разгружались от зерна. Только после этого в хранилища спускались рабочие в противогазах, чтобы завершить очистку. Последние очаги тлеющего огня на Томыловском элеваторе были подавлены только к сентябрю 1989 г.

Однако о какой-либо эксплуатации полуразрушенного предприятия теперь не могло быть и речи. Дешевле построить новый элеватор на прежнем месте, чем восстанавливать и реконструировать старый. Вопрос о выделении средств на такое строительство рассматривался в 1990 г., но кризисная экономическая ситуация в стране, а затем и распад Советского Союза помешали реализации этих планов.

(По материалам В. Ерофеева)

1988 г.

18 мая в порту Осака, Япония, ночью загорелся туристский корабль «Приамурье», в котором по путевкам «Спутника» путешествовали по Японии около 300 советских туристов. 11 человек погибли.

В мае в японском порту Осака ночью загорелся туристский корабль «Приамурье», в котором по путевкам тогдашнего «Спутника» путешествовали по Японии около трехсот наших туристов. 11 человек погибли.

– Наша воронежская группа вернулась домой в полном составе. Некоторые, правда, без вещей, с вывихнутой ногой или надышавшись ядовитым дымом… – вспоминает свидетель Е. Гашо. – Позади впечатления токийского Диснейленда и славного города Отару на Хоккайдо, впереди – древняя столица Японии Хиросима. Ровно половина путешествия. 18 мая. Полночь… Наша 348-я каюта – под рестораном, в самом низу: в пути волны достают иллюминатора. Пока спустишься вниз – голова закружится. Веселая компания – Миша из Нововоронежа, Василий из Таловой, Петро и Николай из Кантемировки, Женя и Валера из Воронежа.

А загорелась соседняя, через стеночку. Ночью. В полвторого. И все одиннадцать погибших – из нашего нижнего отсека. Не успели проснуться, все произошло слишком быстро. По трансляции сказали что-то невнятное типа «Задымление… пассажирам покинуть каюты… экипажу приступить…».

«Учебная тревога», – подумали мы.

Но это наверху… Валера спустился к себе на нижнюю палубу уже за полночь, почти в час. Спать отчего-то не хотелось. Переизбыток впечатлений. Да и душно. Вспомнил, как вчера ребята ругались с матросами из команды «Приамурья», когда те наглухо задраили иллюминатор. В порту-то можно было бы и открыть…

Запах дыма усиливался. Валера поднял голову – нет, это уже не сон. За стеной в соседней каюте послышался шум, возня. Самое главное: в какой момент он понял, что случилось, – уже не важно. Сорвал одеяло, спрыгнул с верхней полки вниз: «Ребята, пожар!»