class="p1">– Никто из живущих не знает этого, – ответила Корделия. – Видимо, тебе предстоит научиться, как и всем остальным.

Велиал обмяк. Внезапно крыша собора исчезла – а может быть, это была иллюзия. Не было слышно ни грохота, ни скрипа. Она просто пропала, и Корделия, подняв голову, увидела небо, похожее на огромный водоворот, черные тучи, багровые молнии. Но тучи постепенно рассеивались. Она разглядела кусочек синего зимнего неба, луч света. Луч проник в окно аббатства, и на каменном полу возник сияющий золотой прямоугольник.

Велиал откинул голову назад. В небе над собором облака, наконец, разошлись – теперь это были обычные белые облака, освещенные холодным зимним солнцем – и в этом свете казалось, что демон испытывает одновременно страдания и радость, как мученик. Он поднялся на ноги и вышел из тела Джеймса, словно змея из своей старой кожи. Джеймс беззвучно скользнул на пол. Теперь демон имел вид мужской фигуры, сотканной из ослепительного темного света. Он воздел руки к Небесам, от которых так давно отвернулся.

– Отец? – произнес он.

Луч света пронзил облака, проник в собор и ударил Велиала, словно копье. Демон загорелся, тень, охваченная пламенем, взвыла от боли.

– Отец, нет!

Но Небеса не слышали его криков. Корделия, как во сне, смотрела на Велиала, который поднимался в воздух. Он сопротивлялся, извивался, рев его походил на раскаты грома, но все было бесполезно. Он взлетел над крышей собора и исчез.

Барьер, который не позволял Корделии подойти к алтарю, рухнул. Она взбежала по красным от крови ступеням и упала на колени рядом с Джеймсом.

Белый, как мертвец, он лежал на спине в багровой луже. Она прижала руку к его шее, пытаясь нащупать пульс. И ахнула.

Он был жив.

* * *

Джесс медленно опустился на землю, не выпуская из объятий Люси. Все произошло так внезапно: только что он целовал ее, ее рука, такая теплая, такая знакомая, гладила его волосы.

А в следующий миг Люси застыла, как будто в нее попала пуля, – и обмякла, словно мертвая. Он сидел, прижавшись спиной к стене, и осторожно держал ее, положив голову девушки себе на плечо. По крайней мере она была жива. Люси едва дышала, и на шее быстро-быстро билась жилка. Ее бледное лицо было в пыли. Она казалась такой хрупкой, такой легкой, как птичка.

– Люс, – прошептал он. Свободной рукой Джесс нашел в кармане стило – одно из тех, что были предназначены для написания огненных сообщений, – и быстро нацарапал на руке девушки исцеляющую руну.

Ничего не произошло. Руна не поблекла, не исчезла, но Люси не открыла глаза. Он вспоминал ее синие глаза, бродя в одиночестве по улицам Лондона – призрак, который ни с кем не мог заговорить, его никто не видел, он не чувствовал ни тепла, ни холода, ни боли. Благодаря Люси к нему вернулись чувства, вернулась жизнь. «Я готов отказаться от всего этого, – подумал он, в страхе вглядываясь в ее лицо, – лишь бы ты была жива».

– Джесс, – под арку вошла Грейс. – Я… О! Что с ней?

– Не знаю. – Джесс поднял голову. Так странно было видеть сестру в броне. Ее белые волосы были собраны в тугой узел на затылке. – Я не…

– Давай я подержу ее. – Грейс опустилась за землю и протянула руки к Люси. – У меня кончились бомбы. Я присмотрю за Люси, а ты проследи, чтобы сюда не пробрались Стражи.

В манерах Грейс было что-то официальное, строгое, как у врача; она почему-то напомнила Джессу Кристофера, и он, не успев сообразить, что делает, осторожно передал ей неподвижное тело. Грейс вытащила стило.

– Все будет в порядке, – пообещала она, изображая иратце на руке Люси. – Я позабочусь о ней.

Джессу очень не хотелось оставлять девушку, но Грейс была права – без ее бомб Стражи справятся с ними без труда. Он неловко поднялся на ноги и взял меч Блэкторнов.

Толстые каменные стены здания заглушали шум битвы. Когда Джесс вышел во двор, его едва не оглушил звон стали, воинственные крики, вопли боли и отчаяния. Юноше показалось, что в этом хаосе он разглядел лицо Уилла Эрондейла и Тессу с оружием в руках. Но он не был в этом уверен. Может быть, они пришли вместе с новым отрядом Сумеречных охотников? Или у него галлюцинации? На мостовой валялись тела – в основном нефилимы. Стражей слишком сложно убить, в отчаянии подумал Джесс.

Неожиданно он вспомнил об Оскаре. Они заперли Оскара в Институте, где пес был в безопасности, хотя его жалобный лай преследовал их до самых ворот. А если все они погибнут здесь, подумал Джесс, кто позаботится об Оскаре? Кто выпустит его?

«Прекрати», – велел себе юноша. Он понимал, что мысли путаются от усталости и тревоги за Люси. Нужно было думать о сражении, о Стражах; один из них уже заметил его – точнее, одна, Железная Сестра с пустым, холодным взглядом…

И вдруг женщина застыла, закатив глаза. Джесс ничего не понимая смотрел, как она падает на окровавленные каменные плиты, как корчится ее тело. Рот широко раскрылся, появились усики, а потом наружу выбралась химера.

Раздался чей-то хриплый крик. Джесс оторвал взгляд от упавшего Стража и понял, что все остальные тоже падают без видимых причин. Демоны, выползавшие из тел, злобно шипели – они были явно недовольны тем, что их так бесцеремонно изгнали из смертных оболочек.

Бой возобновился; Джесс слышал радостные восклицания Сумеречных охотников, видел серебристые молнии, ангельские клинки. Нефилимы атаковали демонов-химер, по двору разнесся мерзкий запах ихора. Когда последний Страж пал, Джесс заметил кое-что еще: несколько химер собрались в кучку и поползли прямо к сторожке.

«Люси», – подумал он. Он понял, что это ее заслуга; она рискнула пойти туда, куда не заглядывал ни один из живущих, воззвала к Железным Сестрам и Безмолвным Братьям, чьи тела захватили враги. И ее услышали. Ушедшие души воспротивились, изгнали химер из своих бывших тел, чтобы демонов можно было убить мечами и ангельскими клинками.

Отвратительные существа приближались. Джесс увидел их яростно горящие зеленые глаза и подумал: «Они знают». Химеры знали, что это дело рук Люси, что это она лишила их защиты… Он поудобнее перехватил меч. Убить химеру было нетрудно, но Джесс понимал, что не сумеет один справиться сразу с дюжиной этих тварей…

– Бросьте мне меч, Блэкторн!

Джесс оглянулся на крик – и оцепенел от изумления. На постаменте Военного мемориала, на статуе льва, сидела Бриджет, одетая в платье с цветочками и фартук. Ее рыжие волосы растрепались, лицо было искажено яростью.

– Я