Арчи долго стоял и смотрел на одинокий стул, потом громко позвал Изабел. Она пришла, смела паутину, вымела мусор, мышиный помет и опилки, а пауки разбежались сами. Выкинула банки с окаменевшим клеем и расслоившейся масляной краской, пачки пожелтевших газет. Потом вымыла окна, с трудом открыла их, и в мастерскую хлынул свежий, пахнущий цветами воздух.

Тем временем Арчи протер и смазал маслом прекрасные старые инструменты, пилы, рубанки и разложил их в порядке по полкам. Потом сел и написал список того, что ему может понадобиться, а Изабел съездила в Релкирк и все ему купила.

Вот теперь он может взяться за работу и закончить труд, начатый отцом.

Сейчас Арчи тоже сидел у сколоченного лордом Балмерино верстака, лучи послеполуденного солнца косо падали через верхнюю половину окон. Он накладывал грунт на вырезанную из дерева фигурку, над которой трудился в свободные минуты уже месяца два. Высотой она была около десяти дюймов и представляла собой сидящую на валуне девушку с маленьким терьером, который положил голову ей на колени. На девушке был свитер и шотландская юбка в складку, распущенные волосы трепал ветер. Это была Кэти Стейнтон и ее собака. Верена дала Арчи фотографию своей дочери, сделанную в горах прошлым летом, он набросал несколько рисунков и начал резать. Когда слой грунтовки высохнет, он положит масляную краску, стараясь, по возможности, воспроизвести приглушенные цвета фотографии. А потом подарит фигурку Кэти в день ее совершеннолетия.

На сегодня все. Он положил кисть и откинулся на спинку стула, потянулся, чувствуя, как болезненно затекла нога, критически оглядел свое творение поверх очков. Он никогда раньше не вырезал ничего столь сложного, как сидящая женская фигурка, но сейчас был вполне доволен своим творением. Девушка с собакой очень хорошо смотрятся. Завтра он их раскрасит. Ему не терпелось закончить работу и увидеть, как будет в цвете.

Наверху звонил телефон. Здесь его было едва слышно, они с Изабел уже давно решили, что надо установить еще один аппарат, в мастерской, чтобы Арчи мог снять трубку, если окажется один в доме. Но разговоры так и остались разговорами, и вот сейчас он один в доме, сидит и размышляет, давно ли звонит телефон и успеет ли он подняться и ответить. Скорее всего, не успеет, звонящему надоест ждать, и он положит трубку. Арчи решил не подниматься, но телефон все звонил. Наверное, хотят сообщить что-то важное, надо все-таки ответить. Он отодвинул стул, медленно прошел по коридору, тяжело поднялся по лестнице. Ближайший аппарат стоял в кухне, и когда он приковылял к столу, несчастный телефон все еще звонил, упорно и пронзительно.

— Усадьба Крой.

— Папочка!

— Люсилла, ты! — У него сердце екнуло от радости. Свободной рукой он потянул к себе стул.

— Где ты был? Я чуть не целый час жду.

— В мастерской. — Он сел, и ноге сразу стало легче.

— Ой, прости, пожалуйста. А мамы нет?

— Нет, они с Хэмишем поехали собирать ежевику. Доченька, где ты?

— Я в Лондоне. И ты никогда не угадаешь, откуда я звоню!

— Ну, тогда я сразу сдаюсь.

— Из отеля «Ритц».

— Господи, как ты там оказалась?

— Я здесь остановилась, буду ночевать. А завтра утром мы поедем домой на машине и к вечеру будем дома.

Арчи снял очки; на его лице засияла счастливая улыбка.

— Кто это «мы»?

— Джефф Хоуленд и я. А также… нет, ты только представь — Пандора!

— Пандора?

— Я так и знала, что ты удивишься.

— Но почему Пандора с вами?

— Потому что она едет домой. Она говорит — на бал, который устраивает Верена Стейнтон, но я уверена, ей ужасно хочется увидеть дом и всех вас.

— Она сейчас рядом с тобой?

— Нет, она прилегла отдохнуть. Я звоню из своего номера, и я совсем одна, если не считать Джеффа. Мне нужно столько рассказать вам с мамой, но сейчас не могу, все жутко сложно…

Однако увильнуть от Арчи было не так-то просто.

— Когда вы приехали в Лондон?

— Сегодня, в полдень. Мы проехали на машине всю Испанию и Францию. Было потрясающе интересно. А сегодня рано утром сели на паром и приплыли в Англию. Я рвалась сразу же ехать домой, но Пандора сказала, нет, надо перевести дух, и привезла нас сюда насильно, как мы ни сопротивлялись. Ты, пожалуйста, не беспокойся из-за расходов, она за все платит сама, с самого начала нашей поездки, как только мы отплыли с Пальмы. И за бензин, и за гостиницы, и за все-за все.

— Как… — голос его прервался. Нет, это абсурдно, мужчина не должен так волноваться. Он сделал еще одну попытку: — Как она?

— Прекрасно. Ужасно красивая и веселая. Папочка, ты ведь рад, что я везу ее домой, правда? Маме будет не слишком много хлопот? Пандора, как ты сам понимаешь, не из тех, кто страстно увлекается домашним хозяйством, маме она не помощница, чашки не вымоет, но она так счастлива, что скоро увидит вас. Это ведь хорошо, что она едет?

— Хорошо? Родная моя, да это просто чудо!

— Джефф тоже с нами, не забудь.

— Ждем не дождемся.

— Ну, тогда до завтра.

— Когда вы будете?

— Часов в пять. Если немного задержимся, не волнуйтесь.

— Постараемся.

— Я так соскучилась.

— А мы-то! Только не гоните.

— Нет-нет, не волнуйся. — Она послала ему воздушный поцелуй за сотни миль и положила трубку.

Арчи так и остался сидеть на жестком кухонном стуле, держа в руках трубку, из которой неслись короткие гудки. Люсилла и Пандора… Вместе возвращаются домой…

Он положил трубку, и гудки умолкли. Неспешно тикали старые кухонные часы. Арчи посидел еще сколько-то времени, потом поднялся на ноги, вышел из кухни и прошел по коридору к себе в кабинет. Сев к письменному столу, открыл ящик и вынул из него ключ. Этим ключом отпер другой ящик, поменьше. И достал оттуда пожелтевший от времени конверт, на котором крупным полудетским почерком Пандоры было написано его имя и адрес: Берлин, штаб-квартира Ее Величества полка шотландских горных стрелков. На марке стоял штемпель 1967 года. В конверте было письмо, но он не вынул его и не стал читать, потому что знал наизусть. Конечно, он давным-давно мог бы разорвать его и выбросить, но не поднималась рука.

Пандора возвращается домой, в Крой.

Издали донесся шум машины, она приближалась к усадьбе со стороны верхнего шоссе. Невозможно было не узнать звук мотора, это микроавтобус, в котором Изабел с Хэмишем едут домой с ежевикой. Арчи бросил письмо в ящик, запер, положил на место ключ и пошел встречать их.

Изабел обогнула дом и поставила машину во дворе; Арчи еще шагал к кухне, а жена и сын уже распахнули дверь и с торжеством втаскивали туда четыре огромные корзины, доверху наполненные черно-лиловой спелой ягодой. Они провели несколько часов в зарослях ежевики и были чумазые, лохматые, растерзанные. «Настоящие бродяжки», — с нежностью подумал Арчи.