Она снова положила руку на плечо Джеффу.

— Джефф, ты в своем репертуаре: молчишь, будто немой. Глянь на всю эту красоту, неужто словечка не вымолвишь?

Джефф широко улыбнулся.

— Конечно, здорово.

— Здорово — не то слово. И все это принадлежит нам, клану Балмерино из Кроя. Сердце колотится, как сумасшедшее. Домой, мы возвращаемся домой! Надо было надеть береты с перьями, и чтобы где-нибудь играла волынка. Люсилла, почему ты не позаботилась об этом? Надо было все заранее устроить. Я не была здесь двадцать лет, могла бы мне организовать такую встречу.

Люсилла засмеялась.

— Ты права, извини меня.

Теперь речка снова бежала рядом с дорогой, ближний берег густо зарос зелеными камышами, на другом были луга с мирно пасущимися стадами ухоженных породистых коров. На ярком солнце золотом горели убранные поля. Дорога описала плавный поворот, и перед сидящими в «мерседесе» путниками возникла деревня Страткрой — серые каменные дома, поднимающийся столбами дым из труб, шпиль церкви, манящие купы старых тенистых буков и дубов. Джефф сбавил скорость, они проехали мимо памятника погибшим воинам, мимо маленького здания епископальной церкви и оказались на длинной, прямой главной улице.

— Магазина здесь раньше не было! — В голосе Пандоры было возмущение и упрек.

— Верно. Его владельцев зовут мистер и миссис Ишхак, они пакистанцы. Теперь сюда, Джефф… поворачивай направо… в ворота…

— А луга где? Нет лугов! Вся земля вспахана.

— Пандора, ты же знаешь, что произошло. Папа тебе писал и обо всем рассказывал.

— Наверное, я забыла. Но как непривычно, как странно…

Впереди возник пригорок, под маленьким каменным мостом плескалась и шумела бурная речка Пенниберн. И вот аллея к дому…

— Приехали, — сказала Люсилла и, потянувшись к рулю, нажала ладонью на сигнал.

После обеда время в усадьбе Крой словно остановилось. Изабел и Арчи извелись от ожидания. Чтобы убить нескончаемые часы, Изабел поднялась наверх проверить, не упустила ли какой-нибудь мелочи, готовя спальни к приезду гостей. Нет, все в порядке, полотенца чистые, на столиках и на каминных полках цветы. Хэмиш решил погулять с собаками, исчез после обеда и до сих пор не появляется. Что же касается Арчи, то лорд Балмерино сервировал в столовой стол к ужину.

Сервировал не по своей охоте, а подчинившись давлению жены. Он совершенно не умел ждать, и с каждой минутой его нетерпение возрастало, он волновался, нервничал… Страшно подумать: любимая дочь и любимая сестра мчатся сейчас по шоссе, где то и дело происходят катастрофы, воображение услужливо рисовало ему в мельчайших подробностях столкнувшиеся машины, искореженный металл, трупы. Он то и дело глядел на часы, бросался к окну, услышав далекий шум мотора, не мог усидеть на месте ни минуты. Изабел попросила его подстричь траву на крокетном поле, но он сказал «нет», он непременно хочет быть дома, когда машина подкатит к крыльцу. Он встретит их сам. Удалившись в кабинет, принялся листать номер «Шотландца», но ни новости, ни кроссворд не смогли занять его внимания. Арчи бросил газету и снова начал слоняться по дому.

Наконец Изабел потеряла терпение, у нее и без того дел по горло, а тут еще муж мечется, как тигр в клетке.

— Арчи, если тебе не сидится на месте, займись, ради Бога, каким-нибудь делом. Ну, хотя бы на стол накрой. Чистые салфетки на серванте.

И быстро ушла наверх, окончательно рассердившись, а он остался один. Делать нечего, придется накрывать на стол.

В общем-то, он не имел ничего против такой работы. В прежние времена ее выполнял Харрис, так что ничего унижающего мужское достоинство в ней усмотреть нельзя. И летом, когда у них живут американские туристы, Арчи тоже всегда сервирует стол, он даже получает от этого занятия некоторое удовольствие, выполняя его по-военному тщательно, ровно раскладывая ножи и вилки, сворачивая конусом салфетки.

Ему показалось, что рюмки чуть мутноваты, он взял чайное полотенце и принялся протирать их, и тут вдруг услышал шум едущей в гору машины. Сердце Арчи замерло и тут же отчаянно заколотилось. Он посмотрел на часы — всего четыре. Нет, это не они, слишком рано. Он поставил рюмку, положил полотенце. Не может быть…

Его оглушил долгий пронзительный сигнал автомобиля, он разорвал в клочья послеполуденную тишину и прогнал прочь все сомнения.

Так всегда оповещает о себе Люсилла.

Бежать Арчи не мог, но зашагал со всей скоростью, на какую был способен. Ох, какая длинная у них столовая…

— Изабел!

Парадная дверь была распахнута. Он сделал несколько шагов по холлу и тут увидел, как к дому подкатил, разбрызгивая колесами гравий, роскошный мощный «мерседес».

— Изабел, приехали!

Он едва успел дойти до двери. Пандора была проворнее, она выскочила из «мерседеса» чуть ли не на ходу и бросилась к брату. Ее медные волосы летели, освещая все вокруг, как и прежде, мелькали длинные, как у подростка, ноги.

— Арчи!

На ней было меховое манто до пят, но она все равно взлетела на крыльцо через две ступеньки. И хоть он не мог подбросить ее в воздух и закружить, как в былые времена, когда она была ребенком, его руки обняли ее так же крепко и с такой же любовью.

Изабел, все та же милая, добрая, гостеприимная Изабел, простая душа… она поместила Пандору в лучшей спальне, в парадной половине дома, с высокими окнами на юг, с видом на долину, реку и горы вдали. Мебель здесь почти не меняли с тех времен, когда хозяйкой Кроя была мать Пандоры. Две высокие кровати с медными спинками, широкие, каждая словно бы двуспальная. На полу выцветший ковер с узором из роз, изящный инкрустированный туалетный столик со множеством маленьких ящичков и вращающимся зеркалом.

Но прежние шторы исчезли, вместо них висят тяжелые льняные занавески кремового цвета. Наверное, их сменили, когда стали принимать американских туристов, им вряд ли понравился бы старый, выгоревший на солнце ситец. Ради них же примыкающую к спальне туалетную превратили в ванную. Впрочем, изменилась комната не сильно, Изабел просто установила в ней ванну, раковину и унитаз, а ковры, книжные шкафы и уютное кресло оставила.

Считалось, что Пандора разбирает вещи. «Разбери вещи и отдохни», — сказала ей Изабел. Они с Джеффом вдвоем внесли наверх все ее чемоданы. (Арчи, конечно, не мог их нести из-за ноги. Но Пандора запретила себе думать сейчас об Арчи. Когда она увидела, что он совсем седой, ее будто ударили в грудь, а худоба… она и представить себе не могла, чтобы человек мог так исхудать.) «Если хочешь, прими ванну. Горячей воды сколько душе угодно. А потом спускайся вниз, выпей чего-нибудь. Ужинать будем в восемь», — сказала Изабел и оставила Пандору одну. Прошло минут пятнадцать, а Пандора только и сделала, что внесла в ванную чемоданчик с туалетными принадлежностями и поставила на мраморную доску несколько флаконов, свое лекарство, любимый «Пуазон», шампуни, кремы, лосьоны. Ванну она примет потом, успеется.