— Бр-р, какая гадость. — Пандора поглубже закуталась в свой мех.

— Да уж, но я надеюсь, дождь скоро кончится.

Обедали в придорожной закусочной при бензозаправке. Пандора хотела свернуть с автострады и найти какое-нибудь укромное деревенское кафе, желательно с соломенной островерхой крышей. Они посидели бы у камина, выпили чего-нибудь поднимающего настроение, например, виски или имбирного эля. Но Люсилла знала, что если они позволят себе отвлечься, то сегодня им до Кроя не добраться.

— Мы очень спешим, Пандора. Мы не в Испании и не во Франции и не можем позволить себе так легкомысленно бросать время на ветер.

— Ну нет, голубка, никак не на ветер.

— Именно на ветер. Ты затеешь разговор с барменом, и пиши пропало, мы оттуда уже никогда не уедем.

Итак, никаких глупостей, придорожная закусочная при бензозаправке. Увы, даже здесь все худшие опасения Люсиллы оправдались. Пришлось долго стоять с подносами в очереди за бутербродами и кофе, потом они сели на оранжевые пластиковые стулья за пластиковый же столик. Зал был полон, капризничали дети, родители раздраженно одергивали их, юнцы-панки демонстрировали майки с порнографическими рисунками, мускулистые водители грузовиков сосредоточенно поглощали огромные порции рыбы с жареной картошкой и пили чай со сладостями ядовитого цвета.

После обеда Пандора и Люсилла поменялись местами, Пандора удобно устроилась на заднем сиденье и тотчас заснула. Она проспала всю оставшуюся часть пути и пропустила волнующий миг, когда они пересекали границу Англии и Шотландии, не видела, как очистилось небо, не почувствовала божественного волнения от того, что совершается чудо — она приближается к дому.

Въехали в маленький провинциальный городок.

— Как он называется? — спросил Джефф.

— Киркторнтон.

На улицах было множество народу, все пришли или приехали в этот субботний день за покупками; в городском парке и вдоль тротуаров цвели яркие георгины. На скамейках сидели старики и радовались нежаркому солнцу, дети ели мороженое. Над бурной речкой выгнулся дугой мост, стоящий на нем мужчина удил рыбу. Дорога пошла в гору. Пандора спала на заднем сиденье под своим манто, свернувшись калачиком, как ребенок; под головой у нее вместо подушки лежала свернутая куртка Джеффа. На лицо упала прядь кудрявых медных волос, под черными ресницами на прозрачной щеке лежала густая тень.

— Как ты думаешь, разбудить ее?

— Как хочешь.

Во время их долгого путешествия по Испании и Франции каждый Божий день повторялось одно и то же. Пандора, полная сил и энергии, весело болтала, смеялась и вдруг решительно заявляла: «Мы непременно должны посмотреть вон тот собор. Придется сделать совсем небольшой крюк, всего десять километров». Или: «Ах, какая изумительная река! Давайте остановимся на полчасика и поплаваем голышом, никто нас не увидит». Или: «Знаете, ребятки, мы только что проехали совершенно очаровательное кафе. Давайте вернемся и чего-нибудь выпьем».

Бокал вина или стаканчик виски превращался в растягивающийся до бесконечности обед, причем Пандора вступала в разговор со всеми, кто находился поблизости. Еще одна бутылка вина, кофе, коньяк… и вдруг Пандора вырубалась. Она засыпала мертвым сном. Она могла заснуть где угодно, и хотя порой Люсилла с Джеффом оказывались в дурацком положении, но, по крайней мере, Пандора умолкала на время сна, и молодые люди научились ценить эти передышки. Не будь их, они вряд ли выдержали бы путешествие. Она была точно непоседливый ребенок или донельзя избалованный спаниель, милый и забавный, но ужасно утомляющий своими выходками.

«Мерседес» ехал в гору. Вот и перевал. Какие сверху открылись просторы, какой захватывающий вид! Поля с живой изгородью из буков, разбросанные там и сям фермы, стада пасущихся овец, далеко внизу река, еще дальше отроги гор в зарослях цветущего вереска, лилово-розовые, как спелая слива.

— Если я сейчас не разбужу Пандору, мы так и привезем ее домой спящей. Осталось минут десять.

— Ну что ж, буди.

Люсилла протянула руку назад, положила на покрытое мягким мехом плечо Пандоры и легонько потрясла.

— Пандора!

— М-м-м…

— Пандора! — Люсилла снова тряхнула ее за плечо. — Проснись! Мы уже почти приехали. Сейчас будем дома.

— Что?

Пандора широко распахнула глаза и, ничего не понимая спросонья, удивленно уставилась на племянницу. Потом закрыла их, зевнула, потянулась.

— Я так дивно выспалась. Где мы?

— Возле Кейпл-Бриджа. Почти дома.

— Почти дома? Как, неужели уже совсем скоро Крой?

— Ты лучше сядь, сама увидишь. Как не стыдно, пропустила самое красивое, спала на заднем сиденье и храпела.

— Неправда, я не храпела. Я вообще не храплю.

Немного погодя Пандора все-таки сделала над собой усилие и села, откинула с лица волосы и зябко закуталась в шубку. Зевнула, поглядела в окно, и глаза ее стали огромными, в них вспыхнул свет.

— Так мы же… мы почти приехали!

— А я что говорю?

— Надо было давно меня разбудить. И дождь кончился, светит солнце. А зелень! Я и забыла, что зелень бывает такая нежная и яркая. Как приветливо встречает меня родной край! «О, Каледония, суровый, дикий край, ты истинная колыбель поэта!»[14]Кто это написал? Какой-нибудь старый дурак. Вовсе наша Шотландия не дикая и не суровая, она прекрасная, просто дух захватывает. Как я благодарна ей за удивительную красоту.

Пандора взяла свою сумочку, вынула расческу и стала причесываться. Глядя в зеркальце, подмазала губы, щедро надушилась «Пуазоном».

— Это я для Арчи.

— Ты не забудь о его ноге. Наверное, думаешь, он побежит тебе навстречу, схватит на руки и закружит. Если бы схватил тебя на руки, то, наверное, тут же и грохнулся бы.

— Да разве я такое позволю. — Пандора посмотрела на свои крошечные часики с бриллиантами. — А мы раньше времени. Сказали, что будем к пяти, а сейчас еще четырех нет.

— Мы очень хорошо ехали.

— Ты такой молодец, Джефф, — Пандора одобрительно похлопала его по плечу, будто собаку приласкала. — Отличный водитель.

Теперь дорога шла под гору. В самом низу «мерседес» легко вознесся на крутой пригорок Кейпл-Бридж, повернул налево, и перед ними открылась долина. Пандора подалась вперед.

— Поразительно, здесь совсем ничего не изменилось. Вот в этом домике когда-то жили муж и жена Миллеры. Они были ужасно старые. Он был пастух. Сейчас, наверное, оба умерли. Они держали пчел и продавали вересковый мед. Боже мой, я так разволновалась, давайте остановимся, я выйду. Нет, конечно, не будем останавливаться. Это все нервы.