Я подошел к двери и открыл ее. Советник Ван Воук поднял глаза от длинного стола под спиральной люстрой.

– Слушай сюда, Барделл, – начал было он, но я раскрыл воскресный выпуск газеты, который держал в руке, и бросил его на стол перед ним. На передней полосе была жирная шапка: «Флорин – Стальной Человек».

– Он почти что пошел на это, – сказал я. – Но передумал.

– Тогда… это означает…

– Это означает, что надо забыть все. Ничего такого не происходило.

– Ну, раз так… – сказал Ван Воук и принялся уменьшаться, став размером с обезьяну, мышь, домашнюю мушку. Наконец он исчез, а вместе с ним – Вольф, человек-птица и все остальные.

В коридоре я столкнулся с Трайтом и Эридани.

– Вы уволены, – сказал я им.

Они надели шляпы и тоже исчезли.

– Остаешься ты сам, – сказал я себе. – И что же нам с тобой делать?

Вопрос, казалось, эхом отозвался в сером коридоре, словно это не я задал его. Я попытался последовать за эхом к его источнику, но стены подернулись серым туманом, который окутал меня, словно серая ткань. Внезапно я почувствовал усталость, такую, что не мог даже стоять.

Тогда я сел. Голова была слишком тяжелой. Я подпер ее обеими руками, повернул вбок и…

Я сидел за своим столом, вертя в руках любопытный спиральный артефакт.

– Ну как, что-нибудь есть? – спросил заместитель министра науки.

– На мгновение мне показалось, что вы стали каким-то нечетким, – натянуто проговорил начальник штаба, и его жесткое, багровое лицо чуть было не смягчилось из-за улыбки.

– Как я и ожидал, – сказал мой научный консультант и опустил вниз уголки губ. Рот его стал похож на черточку, проделанную в блюдце с салом.

Я встал, приблизился к окну и взглянул на Пенсильвания-авеню, вишни в цвету и памятник Вашингтону. Мне вдруг захотелось превратить его в огромный бетонный пончик, но ничего не произошло. День был жаркий, город был особенно горячим, грязным и, как я почувствовал, полным проблем. Я повернулся и взглянул на людей, с надеждой взирающих на меня, больших людей, занимающихся мировыми проблемами и играющих важную роль.

– Позвольте мне сказать прямо, – обратился к ним я. – Ваши сотрудники принесли мне это устройство, утверждая, что нашли его в обломках явно неземного космического корабля, разбившегося при посадке и сгоревшего в Миннесоте вчера вечером.

Судя по их лицам, все так и было.

– Вы нашли там тело маленького животного, похожего на ящерицу, и этот предмет. И никаких следов пилота.

– Уверяю вас, сэр, – сказал седовласый директор ФБР, – он далеко не уйдет… вернее,оно далеко не уйдет.

Он мрачно улыбнулся.

– Прекращайте поиски, – велел я и поставил спиральное устройство на стол. – А эту штуку закопайте поглубже или утопите в море.

– Н-но, господин президент…

Я взглядом заставил его замолчать и взглянул на начальника штаба:

– Вы хотите сказать мне еще что-нибудь, генерал Трайт?

Он выпрямился с пораженным видом:

– Да… Ну… На самом деле, сэр… – Он откашлялся. – Это… конечно, это обман… но у меня есть отчет о радиопередаче из космоса… как меня заверяют, ни одна земная радиостанция не имеет к ней отношения… К-кажется, передача идет откуда-то из-за орбиты Марса.

Он выдавил из себя жалкую улыбку.

– Продолжайте, – сказал я.

– Н-ну, пославший радиосообщение заявляет, что он – уроженец планеты Грейфелл и что мы… э-э… прошли предварительный осмотр. Он хочет начать переговоры о подписании мирного соглашения между «Ластриан Конкорд» и Землей.

– Скажите, что мы согласны, – проговорил я. – Если только они не начнут хитрить.

Они хотели представить мне на рассмотрение и другие вопросы, все крайне важные, требующие моего пристального внимания. Но я пресек это в корне. Они выглядели ошеломленными, когда я встал и объявил, что заседание кабинета окончено.

А в нашей квартире меня ждала она.

Были сумерки. Мы прогулялись по парку, потом сели на лавку и, вдыхая прохладный вечерний воздух, стали наблюдать, как в траве возятся голуби.

– Откуда нам знать, что все это происходит на самом деле? – спросила она.

– Может, и происходит, – сказал я. – А может, в жизни вообще нет ничего реального. Но это не имеет значения. Нельзя провести жизнь, пытаясь понять, есть ли жизнь, которую можно провести. Мы должны просто жить, так, словно жизнь – это единственная реальность в нашем сложнейшем из миров.

Перевод С. Удалина

Первое, что почувствовал Камерон, когда очнулся, – это боль: порезы и синяки саднили, левое предплечье жгло, по всей пояснице расползалась ломота. Затем он осознал, что его трехместный разведывательный катер падает на планету, чья сверкающая поверхность стремительно надвигалась на него с экрана, расположенного перед командирским креслом.

Его мысли тут же умчались к последним мгновениям перед тем, как он потерял сознание. Камерон вспомнил, как из радарной тени необитаемого ледяного гиганта перед его маленьким кораблем-шпионом появился крейсер айраксов. Очевидно, огромный боевой корабль обнаружил проникших в чужие владения землян в ту же секунду. И мгновенно ответил залпом, способным разнести на атомы целый дредноут.

Так и могло случиться, если бы целью действительно был дредноут, громоздкий и неповоротливый. Однако в тот самый момент, когда ракеты айраксов устремились к нему, Камерон бросил свой катер в сторону от линии огня с ускорением в девять g. Корабль нещадно швыряло и трясло, когда мощнейший взрыв растерзал пространство, в котором разведчик находился секундой раньше, однако он выровнял курс с надсадным скрипом перегруженных гироскопов и бросился наутек. Пока члены экипажа беспомощно лежали в креслах, сокрушенные стремительностью этого прорыва, аппаратура продолжала с деловитым попискиванием фиксировать информацию об огневой мощи и ходовых качествах невероятно маневренного крейсера айраксов, – информацию, которая до сих пор оставалась манящей тайной для командования Космических сил Земли.

Война – если можно так назвать одностороннюю агрессию – продолжалась уже третий год. Четыре колонии землян захвачены и уничтожены до последнего человека. Две дюжины грузовых кораблей взорваны в космосе вместе со всем экипажем. Шесть таможенных катеров Земного флота атакованы и превращены в газовое облачко без всякого предупреждения. И при этом о самом враге, нападающем так стремительно и безжалостно, до сих пор ничего не было известно… ничего, кроме их имени – айраксы, которое удалось установить по перехваченным радиосигналам на незнакомом языке, сильно искаженным помехами и приглушенным гигантскими расстояниями межзвездного космоса.