— Почему? Эй, девушка! — махнул официантке. —Принесите нам, пожалуйста, еще виски и стакан для дамы. Или ты хочешь что-тодругое?

— Да нет, символически можно и виски выпить. Хотя питьна брудершафт виски как-то бесстильно.

— Да какая разница? — улыбнулся он.

От этой улыбки у меня задрожали коленки. Мы выпили набрудершафт по всем правилам, с переплетением рук и с поцелуем. Как ни странно,поцелуй был никакой. От улыбки я больше взволновалась. Ну и слава богу. Нехватало мне только влюбиться в этого женатого, замотанного популярностьюгрубияна и психа.

Кто-то как-то вскользь упомянул, что Дружинин лечился впсихушке, правда в санаторном отделении, но это все равно… Да и не нужна я ему,он со мной, потому что Лариска неизвестно где… Но в обаянии ему не откажешь.

— Слушай, а кто тот мужик?

— Какой?

— Ну вчерашний, белобрысый?

— Бывший жених, я уже говорила.

— С ума сошла? Он тебе не подходит.

— Сейчас это уже не важно.

В этот момент у него зазвонил мобильник.

— Ларка. Алло! Да. Хорошо. Твое дело. Пока, —убийственно холодным тоном проговорил он и раздраженно сунул телефон в карман.

— Все в порядке? — осторожно спросила я, видя, каку него дрожит рука с зажигалкой.

— Мне мило сообщили, что после спектакля она никак немогла меня найти. Можно в это поверить, а? И потом ее буквально умыкнуликакие-то старые школьные приятели, которые, оказывается, здесь живут. Я недолжен волноваться, она скоро приедет. Блядь, какая беспардонная блядь!

— Андрей, мне не нравится…

— А мне, думаешь, нравится?

— Думаю, да. Иначе зачем?

Он внимательно на меня посмотрел:

— Я и сам удивляюсь — зачем? Но в ней есть что-то..,что меня иногда завораживает.., я ее любил…

— О, я так и знал! — раздался совсем рядом голосВеньки. — Смотрите, тут, кроме вас, уже никого не осталось, поздно, чертпобери!

— Веня, друг, сядь, хочешь с нами выпить? Мы с Бронейвыпили на брудершафт, а то она мне все «вы» да «вы», как будто я старый какмир, а мне всего только сорок лет… Выпьешь?

— Нет. И тебе не советую! Хватит, ты и так набрался. Мыже договаривались, Андрюха!

Я была рада появлению Веньки, мне не нравился разговор сАндреем, а еще больше не нравилось то, что у меня сердце кровью обливалось отжалости к нему. Жалость — опасное для меня чувство.

Проводив Андрея до его номера, Венька поднялся ко мне:

— Буська, не шути с огнем. Он тебе не пара. Да инаживать врага в лице Ларки не советую. Можно такой грязи и мерзостинахлебаться…

— Венечка, это не то… Просто вы все куда-то разбрелись,я осталась одна, пришла в гостиницу, а тут Андрей. Мы оба хотели есть, вот онменя и позвал. Ты ничего такого не думай, он просто жаловался на Ларису…

— Такие жалобы иногда черт-те к чему приводят.

— Ладно, моралист хренов. А ты сам куда делся?

— Да понимаешь ли.., случилась одна знакомая…

— С кем она случилась? С тобой?

— Не понял?

— У вас случка была?

Он громко расхохотался:

— Как ты все опошлила, Буська. У нас было романтическоесвидание.

— Без случки?

— Ну почему же…

— Тогда иди спать и не читай мне мораль.

— Ладно, не буду. Только все равно… Андрюха — совсем нето, что тебе нужно.

— Сама знаю!

Утром меня разбудил звонок Полины.

— Мамочка, пожалуйста, прости меня, — рыдала она втрубку. — Мама, я же не знала, что он к тебе поедет.., и что все такбудет… Мамочка, я тебе сломала жизнь, да?

— Да нет, успокойся, может, оно и к лучшему. Но все же,если тебе доверили тайну, ее надо свято хранить, а то и впрямь можно человекужизнь сломать. Ладно, не реви.

— Мама, может, еще не все потеряно? Женя сказал, чтодолжен обдумать…

— Меня это уже не касается. Я его знать не желаю! А тыуспокойся. Тебе что, так плохо со мной, что без Жени и жизни нет?

— Мамочка, что ты выдумываешь!

— А деду ты тоже протрепалась?

— Нет, что ты! Значит, ты не сердишься?

— Сержусь, но не очень.

— Ура! Мам, а ты правда имеешь успех?

— Ну вроде да. Хочешь знать, что про меня в газетенаписали? — И я зачитала ей отчеркнутый Венькой абзац.

— Мам, ну супер! Ой, мам, знаешь, у меня к тебепросьба!

— Излагай!

— Дашке Кролль бабка привезла из Тель-Авива однуштучку, я такую тоже хочу.

— Что за штучка?

— Понимаешь, там где-то есть улица, вроде нашегоАрбата, там художники торгуют. А штучки делают из шелковых платков. Ихскручивают по-разному — и получаются всякие красивые бусы, пояса, повязки наголову. С бисером, с металлом. Очень клево! Мамочка, купи мне такую штучку, а?

— Попробую узнать.

— Мамочка, я жутко соскучилась!

— Я тоже.

— А ты в море купаешься?

— Слушай, Полька, это ты деда там разоряешь? Сейчасдаже не льготное время! Кончай болтать! Все, целую.

И о чем я, идиотка, думаю? Андрей, не Андрей… У меня естьПолька, и это главное.

В ресторане работала очень милая женщина с Украины, онаотносилась к нам прямо-таки по-родственному. К ней я и обратилась с вопросом обусах из шелковых платков.

— Ну, Бронечка, насчет бус я не знаю, но всякие такиештучки продают на Нахалат-Беньямин. Как раз сегодня там есть торговля. Некаждый день бывает. Пойдите пораньше, пока не так жарко, часов в десять там ужевовсю торгуют.

— Это далеко отсюда?

— Да нет, но можно сесть на четвертый автобус или намонитку, и доехать до шука. Там рядом.

Полька еще дома взяла с меня клятву, что на автобусах яездить не буду. Уж слишком часто мы слышим, что в Израиле взрываются автобусы.

— А пешком далеко?

— Да нет! Пойдете по Бен-Йегуде направо, до конца,упретесь в Алленби и по ней налево, по правой стороне. Ну в крайнем случаеспросите, где шук Кармель. Это базар! А сразу за ним увидите Нахалат-Беньямин.Только головку прикройте чем-нибудь и водичку с собой возьмите.

Я поблагодарила милую женщину. В холле я столкнулась сАндреем. Он был гладко выбрит.