Гигантские многоголовые змеи, кошмарные драконы, шестирукие безголовые чудища, ужасающе ревущие десятихоботовые слоны с жалом выглядывающим из каждого хобота… все они были стеклянными! И появлялись из огромной стеклянной поверхности, катка у ледяного замка!

И… стекло это я узнала, причём сразу же!

Само воплощение Хаоса, которое там, в реальном мире мы столь наивно приняли за обыкновенные склянки!

Ну, профессор!! Ну, Магистр с мартышкокошкой!!!..

Стеклянных чудовищ нещадно дразнили, то бишь «выводили из себя» скачущие на снеговиках – вокруг и между, суицидники такие! – адепты, вооружённые бичами, кнутами, плётками…

Ужасающие монстры то и дело рассыпались снежными осколками и… собирались вновь, ещё более кошмарного вида.

Пространство, наполненное магией, звенело, переливалось всеми оттенками льда, адептам же каким-то чудом удавалось уворачиваться от острейших, размером с дерево, зубов и когтей…

Виляя и подпрыгивая, Дедушка увлёк меня в самую гущу сражения!

С одной стороны, мы мигом затерялись в толпе таких же снежных всадников, никто не обратил на нас внимания, а с другой… Мамочки! Как они вообще здесь выживают и умудряются целыми доучиться?!..

К счастью, в таких крайних обстоятельствах не до размышлений.

Мир сузился до хрустящих снежных боков подо мной, до шёлка, зажатого в пальцах, до наполненного оглушительным рёвом и свистом десятков хлыстов, звенящего, искристо-снежного пространства над головой.

– Эй! Светоч! Куда?! – донеслось мне в спину вместе с досадным пониманием: засекли-таки.

– Кто такая?

– Не из наших!!!

– Лови!

Вот уж не хватало.

Я изо всех сил ударила пятками бока Чули, уводя ту из-под удара кнутом. Если моя снежная лошадка рассыплется, и я окажусь на живой эманации Хаоса… нет, в эту сторону даже думать не хотелось! И тем более не хотелось думать о том, во что она превратится, если соберётся заново.

– Куда?! – ещё удар и мы, вслед за Дедушкой, перепрыгиваем кнутовище, прямо как в детских играх в скакалочку.

Некромант же, который пытался не то сбить меня, не то заарканить Чулю, не удержал равновесия и распластался по стеклу. Зеркальная поверхность тут же пошла под ним рябью. Прежде, чем парень провалился на нижний Слой, я успела подумать, что лицо его мне знакомо…

Правда, вспомнить как и где мы встречались, не было никакой возможности.

– Ах ты, зараза светлая! – завопило чуть не в унисон несколько глоток.

Ну вот, теперь я ещё и зараза.

Совершенно не понимая, о чём речь, но отчётливо догадываясь, что чёт важное им тут испортила – вслед за блондином на нижний Слой провалились ещё четверо. Их взгляды, брошенные мне напоследок, ничего хорошего не сулили.

Теперь уж меня заметили все участники этих диких соревнований. И наравне с отчаянными попытками увернуться от ледяных игл-шипов-когтей приходилось ещё и вилять между монументальных стеклянных лап, уходя от гикающей погони из старшекурсников.

Мы вильнули в какую-то арку, проскочили двойные ворота, анфиладу…

Силы стремительно таяли. В какой-то момент меня просто размазало по Чуле. Но когда уже начала проваливаться сквозь снежную лошадку на нижний Слой, Дедушка с разбегу прыгнул в открывшуюся ледяную воронку и Чу, не задумываясь, прыгнула следом за ним.

– А-а-а-а!!! – мой крик рикошетом отразился от сомкнувшегося над головой льда, от стеклянных стен извилистого тоннеля, который принялся вилять, как американские горки.

Наконец, нас «выплюнуло» и, кружа в сумасшедшем танце, понесло по какой-то скользкой, как зеркало, поверхности. Чудовищ здесь не было, но зато была надвигающаяся прямо на нас бесформенная глыба! О которую мы непременно должны были расшибиться буквально через секунду-другую…

У подножия глыбы я успела разглядеть распростёртое тело и два призрачных силуэта по сторонам.

При нашем приближении они прыснули в разные стороны.

Один – я готова руку дать на отсечение – принадлежал человеку, вроде бы… второй… второй был каким-то смазанным, размытым, будто находился за призрачной, туманной завесой.

Сквозь завесу отчётливо проглядывались светящиеся красным светом глаза… Вот существо подняло колыхающуюся туманную голову и впилось своим жутким взглядом мне в лицо.

От этого взгляда меня прошибло самым большим ужасом, который я, наверное, испытывала в жизни...

Сознание затуманилось. Пространство сгустилось. Жизнь хлынула из моих приоткрывшихся губ как тогда… когда умерла… впервые.

Не в силах ничего поделать, я беспомощно наблюдала за потоком своей жизни, состоящем из мерцающего сияния…

Тварь, скрывающаяся за целым Слоем, а может, и за несколькими Слоями Хаоса, кружила вокруг, не отрывая от меня взгляда леденяще-красных глаз и мерзко подвывала от какого-то странного, невыносимо порочного удовольствия... Вот она распахнула свою ненасытную пасть пошире, чтобы одним вдохом вырвать из меня остатки жизни…

Чуля вдруг споткнулась подо мной, будто с размаху налетела на невидимую стену. Но ещё раньше, чем меня по инерции сшибло со снежной спины, какая-то сила налетела с другого боку, стягивая вниз.

При более пристальном рассмотрении сила оказалась Тимом Петтери.

Некромант сграбастал меня в охапку, как коршун добычу, и мы понеслись по гладкой поверхности к нависающей над нами синей бесформенной глыбе.

– Дура. – Сообщил этот неблагодарный, когда движение, наконец, замедлилось.

И, не позволяя повернуть головы на странное сооружение и кружащие окрест красноглазые тени, поцеловал.

Где-то вдалеке, будто сквозь толщу воды, послышался знакомый хохот. Смех мёртвых…

Бонсайми – я узнала его голос!

Мир же вдруг взорвался оглушительным звоном и мириадой ледяных огней, сознание подёрнулось вялой туманной дымкой. Сквозь звенящую шумовую завесу почудилось, что меня подхватывают на руки, несут куда-то… укладывают на что-то мягкое… И… снова целуют.

На этот раз нежно-нежно. Бережно.

По-особенному.

– Дурёха светлая… Вот кто просил, а?! Насилу вытащил…

Я хотела заметить, что кто ещё кого вытащил, но тут прямо под боком запищал Ломтик и я растерянно захлопала глазами, обнаружив себя в кровати на сон-лекции.

С соседней койки обессиленно и как-то одновременно с досадой и виновато ухмылялся Тиму.

И, глядя на его размалёванную моську, трудно было не ухмыльнуться, а, пожалуй, что и банально не заржать в ответ.

Сообщив сперва заносчивому тёмному, что сам дурак, если что.

Вокруг, позёвывая и потягиваясь, просыпались остальные адепты. На нас поглядывали, но не очень пристально – в аудитории царил полумрак и если не приглядываться, сходу моих художеств на лице пятикурсника было не различить. К тому же народ был сонный, серьёзный, кто-то ошеломлённо тряс головой, прогоняя остатки сна, а кто-то даже строчил в блокноты, подтверждая мою догадку о том, что не все успевают записать лекцию в Грёзах.