– Я уже все, что могла, выплакала. У меняуже слез не осталось. Я же не бездонная бочка. Сколько реветь-то можно итерзаться? Что ж мне теперь, как в Индии в старину, на тот свет вслед замужем?! Он каких-то там непонятных таблеток без моего ведома наглотался да ещемне их в чемодан подсунул, а я виновата?! Я уже наплакалась от души… Я из-заэтих похорон человеческий облик терять не собираюсь.

– Просто родственники твоего супругамогут подумать, что ты вышла за него не по любви, а по расчету, – как-тоосторожно заметила Люська.

– Ну и пусть думают что хотят. Знаешь,родственники моего супруга меня интересуют меньше всего. У меня нет никакогочувства вины, даже намека. Ну а насчет того, любила я его или нет… А что такоевообще любовь?! Кто может дать ей точное определение?! – Я накрасила губывызывающей красной помадой и в упор посмотрела на Люську: – Люсь, а ты сама-тознаешь, что такое любовь? Ты сама можешь ей дать определение? Ты вот Петькусвоего любишь?!

– Тань, ну о чем ты говоришь? –сморщилась Люська. – Ты же сама прекрасно знаешь, что этот гребаный Петьканадоел мне хуже горькой редьки. И тем более у моего Петьки никогда не было и небудет таких денег, как у твоего Вадима, царство ему небесное. Я, может, илюбила Петьку давно, когда мы еще только познакомились, а теперь… Теперь всеуже давно прошло. Я б его с таким удовольствием на волю отправила, ведь я с нимуже давно не живу, а только терплю…

– А что терпишь-то? Ради чего?

– Сама не знаю… Ну почему мы, бабы, всеот своих мужиков терпим и никуда их не выгоняем?!

– Не все, а только такие, как ты… Никогдане понимала терпеливых баб… Может, тебе повод нужен?

– Да поводов каждый день выше крыши.Просто боюсь одна остаться. Одиночества боюсь…

– Ну давай, бойся дальше.

– Танька, тебе легко рассуждать! – неожиданновзорвалась моя подруга. – А вдруг я больше свою судьбу не устрою?!Петьку-то моего сразу к рукам приберут. Свободные мужики сейчас на дороге неваляются, а я? Я останусь одна.

– Тогда живи с ним и не рыпайся.

– Живу, хотя меня от одного его видатошнит. Особенно когда он ворчит, что, дескать, я борщ недосолила. Мне хочетсяему кастрюлю прямо на голову надеть и спросить: «А ты, гад ползучий, на этотборщ заработал?! Вот когда ты на него заработаешь, тогда я тебе сюда хотьсахара с перцем насыплю!»

Я посмотрела на часы, затем перевела взгляд набутылку шампанского, к которой пристроилась моя подруга.

– Ладно, давай разливай. По бокальчику надорожку, а то скоро мой выход.

– Ты так говоришь, как будто на сценувыходишь.

– Сейчас будет немая сцена с родственникамипокойного мужа. Она называется «к нам приехал ревизор». Куча осуждающихвзглядов, упреков и даже, может быть, оскорблений. Мол, женила на себе нашеголюбимого папочку и бывшего мужа, поехала с ним в свадебное путешествие и такзатрахала-замучила, что он аж утонул, а теперь пытается прихватизировать всеего денежки. Что ж, я готова к бою. Я знаю, что никто из них не скажет мне ниодного хорошего слова. Ну и наплевать. Я даже не хочу никому объяснять, любилали я Вадима или нет и почему вышла за него замуж. Полюбить я его еще толком неуспела, потому что слишком мало знала и так и не успела узнать, а замуж вышла,потому что он мне предложил, а такие люди не каждый день предложения делают. Намоем месте от такого предложения отказалась бы только законченная дура. Можноподумать, ты бы не пошла за Вадима, если бы он тебе предложил.

– Ой, да он бы мне не предложил, –немного засмущалась Люська и махнула рукой. – Это только ты таких можешь взагс затащить. Мне это не под силу. Тань, а ты за наследство Вадима биться-тобудешь?

– Конечно. – Я от души удивиласьвопросу своей подруги. – Я же не общество благотворительности. Если Вадимбыл моим мужем, значит, наследство тоже мое. Мой муж, мое наследство. Ты жевидишь, что я из своего маленького, скромного домика на берегу реки переехала всказочный дом Вадима. Тут везде мои вещи, и никто не сможет меня отсюдавыгнать.

– Но ведь ты тут не прописана. Вадим неуспел тебя прописать.

Я посмотрела на Люську загадочным взглядом,сделала несколько глотков шампанского и не менее загадочно произнесла:

– Вадим сделал на меня завещание. Послеего смерти я становлюсь владелицей всего его имущества.

От неожиданности Люська захлопала глазами ичуть было не выронила свой бокал с шампанским на пол.

– Как это?

– Так это.

– А когда ж он успел? Вы же толькорасписались.

– Перед отъездом в свадебное путешествиена Канары.

– Но…

– Никаких «но». У меня есть все бумаги.Так что я единственная наследница Вадима. Это был его свадебный подарок.

– Завещание – свадебный подарок?!

– Конечно. Сейчас многие так делают.Дарят друг другу на свадьбу различные завещания. Он же должен был что-топодарить мне на свадьбу. Вот он и сделал мне такой замечательный подарок.

Люська одним махом допила свое шампанское ипоставила пустой бокал на стол. Видимо, в ее голове смешались в клубок самыенеожиданные мысли и у нее возникло слишком много вопросов.

– Тань, но почему Вадим так рано сталдумать о смерти?

– Глупости. Он о ней совершенно не думал.Он просто сделал мне свадебный подарок.

– Ты в этом уверена?

– Ну конечно. Вадим просто обо мнепозаботился на самый крайний случай, чтобы мне тогда не пришлось судиться с егоблизкими.

– Но почему он не подумал о своихблизких?

– Не знаю. Это его проблемы. Все, что онсделал, он посчитал правильным. Хотя ты знаешь, после того как он отписал всемне, Я тоже удивилась, что он совершенно не подумал о своих детях.

Люська немного помолчала и с запинкойпроговорила:

– Тань, а ведь тебя могут посадить…

– За что? – Я моментально измениласьв лице.

– Могут подумать, что ты его убила.

– Ерунда. Ты же знаешь, что я его неубивала.

– Я-то знаю, но люди будут думать, чтоэто сделала именно ты.

– Я же тебе уже сказала: мне плевать, чтобудут говорить про меня люди, а особенно родственники Вадима. Мне это побарабану.