– Но ведь это мой муж… И я хочу, чтобыстало ясно, отчего он умер. Я понятия не имела ни про какие таблетки. Он мненикогда об этом не говорил… Я обязана оказать помощь… Это мой долг.

– Какая на хрен помощь?! Какойдолг?! – взорвался Гера. – Тебе лапшу на уши навешали. Провели у тебянезаконный обыск и теперь хотят, чтобы ты сама подписала себе приговор. Я и незнал, что ты такая дура!

– Прекрати, пожалуйста, говорить со мнойв подобном тоне! Тебе никто не давал такого права!

– А в каком тоне мне с тобой говорить,если ты дура набитая?!

– Сам дурак!

Я взяла ручку, внимательно прочитала текст налистке и, решив, что все написано верно, поставила свою подпись. Представительтуристической фирмы положил листок в Цапку, поблагодарил за оказанную помощь,принес свои извинения и в сопровождении полицейских и русскоязычного гидапокинул пределы моего номера.

Гера стоял напротив меня и смотрел на мое лицоизучающим взглядом. Я попыталась улыбнуться, но улыбки не получилось.

– Ну что ты так на меня смотришь? –Я все же растянула губы в вымученной улыбке, понимая, что это выглядело поменьшей мере фальшиво. – Ну что ты так на меня смотришь? – повторилая свой вопрос, после того как не дождалась ответа.

– Когда я увидел тебя в первый раз, япросто ахнул, какая же ты красивая…

Я нервно хлопала глазами и внимательно слушалато, что говорил мне мужчина, пытаясь понять, к чему же он клонит.

– Так вот, ты очень красивая. Хотя, бытьможет, ты не столько красивая, сколько красиво умеешь себя преподнести. В тебечто-то есть, что может по-настоящему увлечь. Когда я понес тебя к твоемуномеру, я понял, что ты не только очень красивая, но и очень доступная…

Услышав последние слова, я опустила глаза изалилась алой краской, как школьница.

– А сегодня, – как ни в чем небывало продолжил Гера, – сегодня, когда у тебя в номере произвелинезаконный обыск и ты подписала себе приговор, я вдруг увидел, что тызаконченная дура. Законченная!!! Ты красивая, доступная и бестолковая!!!

– Ты все сказал?! – Я буквальнопобагровела от злости. – Все?!

– Все.

– Тогда проваливай отсюда.

Гера изменился в лице, а в его глазахпоявилась жестокость, которой до этого не было.

– Девочка, я не советую тебе так со мнойразговаривать.

– А я не советую тебе меня обзывать,мальчик… Не советую.

– Если бы у тебя вчера не погиб муж, я бызнаешь, что с тобой сделал?! – Взгляд мужчины стал каким-то суровым,холодным и пронзающим насквозь.

– Что?

– Я бы знаешь, что с тобой сделал?!

– Ну что?

– Я просто не знаю, что бы с тобойсделал!

– Так вот, если не знаешь, то и неговори…

Достав из кармана сигарету, мужчина быстро ееприкурил и направился к выходу. У входной двери он остановился, немного подумали тихо сказал:

– Может, телефончик оставишь?

– Ты хочешь взять телефон у дуры? –язвительно ответила я вопросом на вопрос.

– Ну не всегда же брать телефоны у однихтолько умных. Общаться можно и с дураками, если при этом учить их уму-разуму.

– Зачем тебе мой телефон?

– Просто будет время, сухарей тебеподброшу…

– Что?! – Я слегка дернулась ипосмотрела на мужчину ничего не понимающими глазами. – Каких еще сухарей?Я вообще сухари не люблю… Я всегда берегу свои зубы.

– Придется полюбить, милочка. Придется…Там, где ты будешь, выбирать не приходится. Там все любят и сухари, и чифир. Вэтих местах тебе будет нравиться все.

– Что-то я не понимаю, к чему ты клонишь…В каких местах я буду? – В глубине души я прекрасно понимала, о чем идетречь, но все же отказывалась этому верить.

– В местах не столь отдаленных, дурочка.

– Что?!

– Ничего! Ты хоть понимаешь, что тебяупекут за решетку?

– За что?!

– За убийство.

– За убийство?! – Я буквальноокаменела, все поплыло перед глазами. – За какое еще убийство?

– За убийство собственного мужа!

– Но ведь я не убивала…

– Какая разница?! Все улики против тебя.Сфабрикуют. Родственники мужа помогут. Поверь мне, его бывшие жены и сыночекпостараются… Не хрен было сюда никого пускать и ничего подписывать.

– Но ведь я хотела помочь…

– Молчи уж лучше. Твоя тупость меняпросто убивает. Ты хотела помочь и помогла. Только помощь бывает разной. Тыочень помогла посадить себя в тюрьму.

– Но ведь ты веришь, что я никого неубивала? Что мой муж утонул сам? Веришь? – Я хваталась за Герино довериеточно так же, как утопающий хватается за соломинку. – Скажи, ты мневеришь?

– Наверное, после того как у тебявозникнут проблемы, только я один и буду тебе верить. Ты уже наломала столькодров и наделала столько глупостей… Подумай хорошенько, как эти проклятыетаблетки могли очутиться в твоем чемодане?

– Я не знаю. Честное слово, я не знаю…

– Но ведь откуда-то же они взялись.

– Значит, их положил мой муж. Большенекому.

– Тогда зачем он спрятал их под днище?

– Наверное, для того, чтобы я про них незнала.

Наша беседа стала похожа на настоящий допрос,в котором Гера играл роль дотошного следователя, а я перепуганнойподозреваемой. Он безжалостно топил меня различными каверзными вопросами,словно репетировал со мной, перед тем как начнется главный, настоящийспектакль, а я тут же ему отвечала.

– Почему ты решила, что твой муж нехотел, чтобы ты знала про это лекарство?

– Ну как почему? Потому что он ничего мнепро него не сказал и спрятал его от меня.

– Тогда почему он не спрятал его в своемчемодане, а положил в твой? Ведь из своего ему было бы удобнее его доставать.

– На этот вопрос я ответить несмогу. – Я посмотрела на мужчину беспомощным взглядом. – Я сама незнаю ответа.

– Ты должна его знать. Этот вопрос тебеобязательно задаст следователь.