Закон Старджона подходит ко всему — разумеется, и к новостям. Подумайте, сколько таких материалов сообщают нам о том, что недостойно внимания и упоминания, — обо всем презираемом, омерзительном, грубом и неприличном, тупом и придурковатом. Вот человек, за пятнадцать минут проглотивший сто хот-догов, после чего его пришлось тащить в больницу на промывание желудка. Вот другой, который въехал в реку на своей машине, чтобы сэкономить на автомойке, — но там он и утонул. Женщина, натирающая свои молочные железы зубной пастой, чтобы они выросли. Другая женщина, отравившая свою собаку, — в наказание за то, что та погрызла ее красивую сумочку. Полицейский, который регулярно «ходит по-большому» на пришкольной дорожке. (Прошу прощения, но это примеры из жизни, из реальных новостей.)

Действие закона Старджона в новостной индустрии проявляется еще круче, чем нерелевантность — явление, рассмотренное нами в главе 7. Нерелевантность новостных сообщений приводит к тому, что от их усвоения наши решения не становятся лучше — ни в работе, ни в личной жизни. Часто решения делаются только хуже. Закон Старджона означает другое: газеты, новостные сообщения и порталы сами собой развиваются не в том направлении. Они превращаются в нечто подобное грязным стенам общественных туалетов.

Собственно, от средств массовой информации можно было бы ожидать, что они станут работать как фильтры, не допуская всякую дрянь к своим читателям, слушателям и зрителям. Однако все с точностью до наоборот: новостные медиа становятся магнитами для любой ерунды. Здесь не только терпят и распространяют гадости и бессмыслицу — именно их тут поощряют. Те, кто производит шлак, отлично знают, что СМИ слопают его с большим удовольствием — а это опять же вдохновляет производить еще больше гадостей и нелепости. «Каждый должен обзавестись автоматическим детектором дряни в собственном мозгу», — писал лауреат Нобелевской премии по литературе Эрнест Хемингуэй еще полвека назад. Он, правда, не работал в жанре фантастики, однако эта его надежда, к сожалению, если и сбудется, то в весьма отдаленном будущем.

Но отдаленность такой перспективы не должна вам мешать обзаводиться своим личным детектором дряни. Надо понимать: не все подряд медиа готовы публиковать гадости. Качественные издания, такие как The New York Times, Die Zeit, Neue Zürcher Zeitung или Frankfurter Allgemeine Zeitung, хотя и содержат нерелевантные материалы, но всё-таки не несут явных мерзостей или непроходимой адской туфты. Скажем, в Frankfurter Allgemeine вы не встретите сообщений о мужчине, который занимается сексом со своим тостером. Однако растет и число таких СМИ — особенно среди бесплатных газет и новостных порталов онлайн, — чья бизнес-модель основана на распространении любой чуши в максимально больших количествах. И это не оттого, что владельцы таких медиа сами обожают одноклеточный «юмор ниже пояса». Не думайте, будто редакторы сплошь и рядом придурки. Напротив, издатели и редакторы новостных СМИ отлично знают, что делать: они публикуют шлак именно потому, что на него клюют потребители. А пока эта дрянь публикуется, ее производство получает подпитку.

Под закон Старджона подпадает не только содержание, но и его подача в новостях. Гремучая смесь из фактов, утверждений и мнений, рекламных или пиаровских специй составляет настолько мерзкий коктейль, что хотелось бы слить его в унитаз. И даже когда нам всерьез говорят о существенных, важных вещах… Представьте: двадцатипятилетний журналист, еще не набравшись жизненного опыта, начинает с жаром критиковать геополитическую ситуацию или, скажем, политику в области здравоохранения. Такая «возмущенная публицистика» — пустая трата времени и для читателя, и не в последнюю очередь для самого журналиста.

Впервые услышав о законе Старджона, я испытал огромное облегчение. Я ведь рос в убеждении, что большая часть всего производимого человечеством важна, продуманна и чрезвычайно ценна, а если что-то казалось мне не таким, то искал ошибку в себе. Сегодня я знаю: дело не в том, что мне не хватает толерантности, когда у меня вызывает презрение человек, проглотивший сто хот-догов за пятнадцать минут. Даже если об этом и написали в газете.

Поскольку вы купили эту книгу, можно предположить, что мы с вами во многом едины — например, в презрении к подобным вещам. При этом, пожалуйста, не пытайтесь скорее очистить мир от глупостей и бессмыслицы. Ничего не получится. Мир может оставаться безумным дольше, чем мы с вами сохраняем ясный рассудок. К сожалению, это так. Тот, кто имеет перед глазами закон Старджона и относится к этому стоически, живет лучше.

И еще одно коротенькое дополнение, которое вновь и вновь подтверждается моим личным опытом: если вы не уверены в своей оценке — не чепуха ли сейчас передо мной, — то перед вами полная чушь.

Короче

Пока новостные СМИ публикуют чушь и гадости, они способствуют производству чуши и гадостей. Пока вы, дорогие читатели, потребляете новости, вы сами поддерживаете эту машину на ходу. Не надо так поступать — в своих интересах и в интересах общества.

Новости могут нас убаюкивать, наполняя теплыми, нежными чувствами к окружающему миру. Мы все люди мира. С нами происходят одинаковые события. Все мы связаны межу собой. Наша планета — глобальная деревня. Мы поем We are the World[41] и качаем в такт свои маленькие огоньки (свечи, фонарики, гаджеты) в полной гармонии с тысячами других людей. Это тысячекратно усиленное сопереживание ощущается как чудесное и волшебное, белое и пушистое. Однако при этом мы не делаем ни шагу вперед. Волшебство всеохватной, всемирной связанности — колоссальный самообман. На самом деле с другими людьми и культурами нас объединяет не обмен новостями. Мы связаны между собой, потому что кооперируемся, торгуем, поддерживаем дружбу, вступаем в родство или любим друг друга.

Всякий раз, когда я заявляю, что не интересуюсь новостями и стараюсь держаться от них подальше, непременно получаю упрек: «Значит, вы равнодушны к страданиям бедных людей во всем мире, к бессмысленным войнам и ужасным жестокостям».

Мой ответ: а разве я обязан? Во-первых, конечно, совершаются еще более жуткие поступки — на других континентах и планетах. А я, значит, должен «со всем участием» относиться и к ним? Где провести границу моего участия? Вот, скажем, СМИ сообщают во всех подробностях о крушении небольшого самолета, где погибли наши сограждане. А о крушении такого же самолета, на котором не было людей из Швейцарии, где-нибудь на Камчатке нам практически ничего не говорят.

Во-вторых, «проявлять участие к чужим страданиям, узнавая новости» — разве это не очевидный самообман? Настоящее участие — это действие. Сопереживать, упиваться своим состраданием, глядя по телевизору в «Новостях дня», как несчастные жертвы землетрясения ползают по руинам своих домов… разве это кому-то поможет? Нет, от таких эмоций не бывает никакой помощи, а к тому же это очень противно.