том, что твои родители негативно настроены против меня, ведь так? Но почему?

— После того, что случилось с твоей семьёй, по богатым семьям о тебе пошли весьма ужасные слухи.

— Ах, вот как? И какие же, например?

— Что ты… Продажная девушка… Зарабатываешь на жизнь ночами с мужчинами разного ранга… Что ты связалась с бандитами, и что твой отец был врагом нашей страны из-за связи с несколькими иностранными дипломатами-шпионами.

— Хотелось бы знать, кто распускает эту ложь и чушь.

Мой голос был спокоен и даже немного холоден, но внутри меня стала снова закипать злость, и это было заметно по сжатой в кулак левой ладони.

Кажется, кто-то так и желает облить меня и мою семью грязью с головы до ног и так, чтобы было невозможно никогда отмыться.

— Помнишь семью Галхар-Йоханнсов? Они конкуренты твоего отца. Вот они и стали распускать первыми слухи, а потом их подхватили остальные семьи… В том числе и мой отец.

— Это не сойдёт никому с рук…

После этих слов печать на моём глазу вдруг засветилась, причиняя некий дискомфорт, от чего я слегка зашипела, притронувшись к повязке.

— Андри? Андри, всё нормально? — Генри подсел ко мне, заметив мой дискомфорт.

— Да, Генри… Прости… Всё хорошо, — я сделала глубокий вздох, дабы успокоить глаз хоть немного. Вышло не очень-то действенно. — Это просто мой больной глаз… Даёт о себе знать временами…

— Ох… Как же ты так поранилась? — мой друг с грустью вздохнул. — У тебя были такие красивые глаза, Андри, и так жалко, что теперь он тебя один.

— Это… Долгая и крайне неприятная история, — ответила я, всё ещё не убирая ладони от повязки. — Если раньше я могла упасть с дерева и сломать ногу или руку, но на мне всё заживало, как на собаке, то с глазом, увы, так не случилось…

— Ох, Андри, я понимаю. Но теперь я прошу тебя, береги себя. Я не прощу себе, если потеряю тебя.

— Я… Постараюсь, Генри.

И тут мой единственный друг подсел ко мне ещё чуть ближе. Осторожно обняв меня за плечи, он бережно прижал меня к своей груди.

От него также приятно пахло цветами сирени и деревянной стружкой. Прям как в детстве…

Эта мысль заставила меня улыбнуться.

— Я больше никуда тебя не отпущу, Андри, слышишь, никуда, — прошептал этот добрый и вечно светлый мальчишка, за которым я всегда тянулась, словно маленький цветочек за единственным лучиком солнца. Он ласково коснулся своей тёплой ладонью моей щеки: — И что бы ни случилось, всегда буду защищать тебя и беречь. Клянусь.

В ответ на это я грустно усмехнулась.

Если бы он только знал, кого клянётся защищать и оберегать…

— Не стоит давать подобных обещаний, если нет уверенности в том, что получится их сдержать, Генри, — тихо проговорила я, медленно отстраняясь от его ладони.

— А я сдержу их! — Генри уткнулся лицом в мои волосы, и я почувствовала, как он зажмурился. — Сдержу ради тебя.

— Генри, пожалуйста, не нужно так… — еле слышно прошептала я.

— Ты единственный мой друг, Андри. Пожалуйста, не отталкивай меня, как друга, — мой взгляд аккуратно пал на руки юноши, что обнимали меня, и я увидела на них следы от порезов. Неужели из-за всего этого он впал в такое отчаяние, что готов был…

— Боже, Генри… — на моих глазах против воли появились слёзы, и я, уткнувшись лицом в грудь друга, обняла его. — Зачем же ты…

— Я думал… Что потерял тебя… А когда услышал, что ты жива, то был рад, что служанка нашла меня и залечила мои раны… Мне не нужен этот мир, если в нём нет тебя.

— Если бы я только знала… Я бы сразу приехала к тебе…

— Но теперь же всё хорошо. Мы же теперь вместе и готовы помочь друг другу.

— Да…

Я всё же тихо всхлипнула, чуть крепче обняв юношу, словно боясь, что он может в любой миг исчезнуть.

Мне было трудно представить, что за всё это время пережил Генри. И в каком-то смысле я очень винила себя за то, что не возобновила общение с ним куда раньше.

Он очень сильно любил меня, как друга, а быть может, даже больше, чем просто друга…

Вряд ли у меня когда-нибудь получится ответить этому доброму и заботливому юноше той же взаимностью, но… Я обязательно постараюсь сделать так, чтобы Генри больше никогда не страдал, так, как страдал до нашей сегодняшней долгожданной для него встречи. И уж тем более ни за не допущу его смерти.

— Всё будет хорошо, Генри, — прошептала вновь я, осторожно отстраняясь и глядя на лицо парня заплаканными глазами. — Я обещаю, что больше никуда не пропаду. Я…

— Чш-ш-ш… — он тихо приложил кончики пальцев к моим губам, другой же бережно потрепал мои волосы. — Я уже рад, что встретился с тобой. Теперь я точно буду жить назло всем и на радость тебе.

В ответ на это я слабо, но искренне улыбнулась.

Приятно было осознавать то, что в моей жизни ещё остались такие добрые люди, не смотря ни на что.

Ещё некоторое время мы с Генри пробыли на той полянке, разговаривая о многом и вспоминая наше детство.

И я всё же смогла предложить своему другу помощь и поддержку и уговорить его принять их. Мне необходимо было знать, что он будет в безопасности, цел и невредим.

После этого разговора мы всё-таки нагнали Мадам Рэд и собирались к полудню возвращаться в поместье.

Моя крёстная была очень рада тому, что смогла устроить мне встречу с лучшим и единственным другом в моей жизни. И я сама была очень благодарна ей за эту помощь.

Эта добрая и любящая женщина делала всё возможное, чтобы я постепенно возвращалась к прежней жизни. Она искренне желала мне счастья.

За это я буду вечно ей признательна и буду любить её, словно родную матушку.

Когда же мы вернулись в поместье, во дворе нас уже ждали Себастьян и Грелль, который, как и вчера во время «урока» просто святился от радости, что ему снова выпала возможность побыть с моим дворецким.

Зато мой демон был явно вне себя от злобы, я чувствовала это по дрожи его бровей и едва заметной раздражённой улыбки.

Но он прекрасно держался — просто прекрасно и спокойно:

— Рады вашему скорейшему возвращению, господа.

— Ах, спасибо, Себастьян, — отозвалась с улыбкой Мадам Рэд. — Надеюсь, вы с моим Греллем несильно скучали в наше отсутствие.

Я же на подобное лишь негромко вздохнула, прекрасно представляя, что за мучения пришлось пережить дворецкому.

— Ну,