Наблюдая за тем, как замешательство девушки растет, Ирина Петровна испытывала злорадное удовлетворение. Она впервые по-настоящему рассмотрела Мару и нашла, что девушка действительно невероятно красива. Было в ней что-то магнетическое, приковывающее взгляд. Ирина Петровна теперь понимала, о чем говорила хозяйка. Да, эта рыжеволосая синеглазая девчонка способна вскружить голову. На этом можно делать хорошие деньги. Что там затраты на аттестат — мелочь. Елена Константиновна еще никогда не ошибалась. Скольким хорошеньким девочкам она помогла найти свою дорожку в жизни, обрести оплот, надежного покровителя, реже — обеспеченного мужа. За это девушки спешили отблагодарить свою хозяйку, не отказывая ей в услугах определенного характера. Они помогали Елене Константиновне решать проблемы, связанные с нормальной работой ресторана. Многие из тех, в чьих руках была его судьба, являлись представителями сильного пола. Большинство не могли остаться равнодушными к прелестям хорошеньких официанток. Веселый досуг с ними практически всегда содействовал разрешению всех производственных проблем: акты подписывались, разрешения выдавались, охрана обеспечивалась. Никто не был внакладе. Девушки, не обремененные комплексами, рассматривали поручения Елены Константиновны как некий трамплин к достижению собственных целей. Правда, редко мужчины, достойные внимания, отяжеленные доходами и связями, оказываются свободными, но многим из них, обремененным брачными узами, так хочется острых ощущений. А не для того ли рождаются на свет такие красотки, как Мара, чтобы дарить их, продавая себя, свою красоту, молодость?

Ирина Петровна с завистью смотрела на гладкие руки Мары, на ее длинную шею, изящную головку с роскошными волосами, которые девушка уже научилась укладывать в замысловатые узлы. Как же хотелось ей, женщине, стоящей на пороге своего пятидесятилетия, поменяться местами с этой наивной девушкой! Пусть у нее нет семьи, нет своего дома, нет ничего, и каждый день будущего не определен, зависит от каприза хозяйки. Какие пустяки! Зато она так молода, у нее впереди любовь, она еще может позволить себе мечтать. Ее сердце не очерствело, не огрубело от соприкосновения с жизнью. Какое же это удивительное состояние — молодость. Тебе кажется, что ты все знаешь. Ты уверен, что для счастья нужно лишь следовать зову сердца, и лишь потом, убедившись, насколько обманчивы могут быть его призывы, начинаешь прислушиваться не только к его стуку, а и к голосу разума. Пока же он спит, он убаюкан ожиданием любви, молодость правит каждым шагом, каждым взглядом, жестом. Как же хотелось Ирине Петровне снова оказаться в ее власти. Теперь она точно знала, что не стала счастливее от круглого счета в банке, от ломящегося яствами холодильника, шкафов, набитых одеждой, и возможности потакать своим капризам. Ирина Петровна глубоко затянулась, резко выпустила дым и, наблюдая за тем, как он рассеивается, подумала, что вот так и устроена жизнь. Пыжишься, стараешься доказать свою значимость, живешь с нелюбимым мужчиной, терпишь несправедливые грубости от детей, а исчезнешь — вот так же быстро и незаметно, как струйка серого дыма. Исчезнешь и оставишь шкафы, набитые своей одеждой, счета в банке, за которые начнут сражаться дети, муж. И наверняка оказаться в это время на небесах будет для тебя самым большим благом…

— Итак, на чем мы остановились? — Ирина Петровна поняла, что пауза затянулась. Лицо Мары выражало высшую степень беспокойства. Она мучительно соображала, что такое могла придумать для нее хозяйка? Что еще нужно делать для того, чтобы не потерять работу, не подвести Евдокию Ивановну? Рано она радовалась. Оказывается, она еще не нашла своего места в этом огромном городе.

— Мы остановились на планах хозяйки, — робко ответила Мара.

— Да, да, разумеется. Я не уполномочена объяснять тебе подробности. Ты должна понять главное. Круг твоих обязанностей с этого момента расширяется. Ты умная девушка и поймешь, что я имею в виду, в самое ближайшее время.

— Прошу вас, не говорите загадками! — Мара встала и умоляюще сложила руки.

— Нет никаких загадок. — Ирина Петровна рассмеялась. Ее забавляла неопытность и доверчивость девушки. Наверное, она и сама была такой много лет назад. Наверное… — Ты сама поймешь, как нужно поступить, дорогуша. Ведь ты знаешь, что с посетителями нужно быть предельно вежливой?

— Да.

— Ну вот. Хорошо, чтобы они всегда оставались довольны тобой. Есть особый контингент, которым Елена Константиновна дорожит. Спектр их заказов значительно отличается от меню, понимаешь? С ними ты должна превзойти саму себя. Все в твоих руках, но по их желанию.

— А вдруг я сделаю что-то не так?

— Ошибки делятся на две категории: те, которые можно исправить, и те, которые лучше не совершать.

— О господи. — Мара снова тяжело опустилась на стул. Она чувствовала себя совершенно разбитой.

— Нечего причитать, когда радоваться нужно. Тебе оказано доверие, будь умницей. Все. — Ирина Петровна посмотрела на часы. — Я больше не задерживаю тебя. Иди работай.

Мара едва поднялась и на непослушных ногах направилась к двери. Она вдруг поняла, что с этой минуты каждый посетитель, который окажет ей знаки внимания, не должен остаться без взаимности. Она должна быть вежлива и предупредительна без ограничений. Это означает, что она получила благословение на открытый флирт? Нет, на серьезные отношения с мужчинами, которыми дорожит хозяйка. А как это назвать? Попросту говоря, она должна…

— Ирина Петровна, — Мара резко повернулась.

— Да, что еще?

— Я не смогу. Боюсь, что я не смогу.

— У тебя хорошая работа, Мара. Ты вытащила счастливый билет.

— Да, но…

— Твоя жизнь только начинается. Ты решила строить ее в чужом городе, начать все с нуля. Правда? Это нелегко, но если действовать не под влиянием эмоций, а думать, добиться можно очень многого. Кстати, ты не подумывала о прописке, о том, что нужно продолжить образование? — перебила ее Ирина Петровна. Она демонстративно не поднимала на Мару глаза, перебирая рабочие бумаги на столе. — А вот Елена Константиновна думает об этом. Тебе повезло. Она далеко не каждому уделяет столько внимания. Не разочаровывай ее.

— И насколько я должна быть благодарна?

— Этот вопрос ты задай самой себе. Не мне, никому, кроме самой себя. Ответ на поверхности. Глупо не понимать этого. Все. Иди. Пора работать.

Мара вышла из кабинета, испытывая непреодолимое желание убежать из ресторана навсегда. Одно дело, когда ты сама решаешь начать отношения с мужчиной, и совсем другое, когда тебя направляют на необходимость таких отношений с нужными людьми. Это попахивает элементарным сводничеством. Амуры под прикрытием, с разрешения, так сказать. Мара шла через зал, не замечая никого вокруг. Ей было страшно всматриваться в лица сидевших за столиками посетителей. Что, если за одним из них тот, с кем она должна быть особенно любезна? Неужели у нее нет другого выхода?

Едва дождавшись окончания смены, Мара поспешила домой. Евдокии Ивановны еще не было. На плите ее ждал ужин, на столе — свежая выпечка. Пахнущие корицей булочки особенно удавались Евдокии Петровне. Не раздеваясь, Мара села за стол, взяла булку и, машинально откусывая кусочек за кусочком, медленно жевала. Она не ощущала вкуса, погруженная в свои мысли. Впервые за время пребывания в этом доме Маре было неуютно. Она даже подумала о том, что могла бы прямо сейчас быстро собраться и навсегда исчезнуть из жизни этой женщины. Мару не интересовало, что подумают о ней, когда завтра она не придет на работу. Желающих занять ее место предостаточно. Другое дело, что Евдокия Ивановна точно расстроится, может быть, у нее даже будут неприятности из-за того, что ее протеже оказалась такой безответственной, легкомысленной девчонкой, упорхнувшей искать более теплое местечко. В этом кругу понятия о чести и достоинстве, кажется, совсем иные. Нет, усложнять жизнь Евдокии Ивановне Мара никоим образом не хотела. Оставалось решить, говорить с ней о разговоре с Ириной Петровной или промолчать? Мара сжевала уже вторую булку. Почувствовав неприятный тяжелый комок в груди, она подошла к плите и сделала несколько глотков прямо из чайника.