Мара переживала очень интересный, волнующий период. В нем практически не было определенности, только предчувствия, смутные желания, постоянная готовность к встрече. Девушка прочла много книг, ее впечатления о жизни, любви в основном складывались под влиянием прочитанного. Может быть, в них и было много надуманного, далекого от реального, но Мара так не считала. Она безоговорочно верила написанному, надеясь, что однажды сама повторит судьбу любимой героини — Кати из «Хождений по мукам». Она прошла через тяжкие испытания, но в конце концов обрела и познала истинную любовь. Зачитанные тома, взятые однажды в библиотеке, произвели на Мару колоссальное впечатление. Она не могла оторваться от книги, радуясь и огорчаясь вместе с ее героями. Это было потрясающее путешествие по чужим судьбам. Мара сама была чуточку влюблена в казавшегося ей идеалом романтики и галантности Вадима Рощина, презирала Бессонова. Ей было непонятно, зачем любящие люди сами возводят преграды своему счастью. Она уж точно не станет допускать такой глупости. Она будет цепкой, не в том смысле, что ухватит мертвой хваткой своего любимого. Она сделает так, что он сам не захочет потерять ее. С тех пор, как Евдокия Ивановна и окружающие постоянно говорили о том, какая она красивая, как она обязательно встретит человека, который сделает ее счастливой, она уже сама не сомневалась в этом.

— Что-то слишком быстро Елена решила ввести тебя в зал, — услышав новости, покачала головой Евдокия Ивановна. Она знала, что красота Мары не останется незамеченной, но слишком уж молода и неопытна была девушка, чтобы вот так с ходу попасть в водоворот ресторанных страстей. — Так говоришь, она сказала, что надеется на мой зоркий глаз?

— Да.

— Не нравится мне все это.

— Вы не рады за меня, тетя Дуся? — Мара удивленно смотрела на ее озабоченное лицо.

— Рада, только боюсь я за тебя.

— Чего же вы боитесь?

— Будь осторожна с мужчинами, Мара. Ты еще ребенок, хоть и досталось тебе от жизни. Смотри, не усложни ее еще больше. К комплиментам и хмельным признаниям в любви относись недоверчиво… — Евдокия Ивановна усадила Мару рядом и долго еще говорила о том, сколько опасностей поджидает юную девушку, попадись ей на пути дамский угодник.

Мара слушала внимательно. Эта женщина заменила ей и мать, и отца, и всех близких. Не прислушиваться к ее словам было бы верхом неблагодарности. К тому же Мара так отвыкла от того, что кто-то проявляет к ее судьбе интерес, потому каждое слово в свой адрес считала для себя подарком. Мара старалась не вспоминать о матери, о пустом, заброшенном доме в поселке, о том, как она сбежала, пытаясь начать новую жизнь. Мара нарочно воскрешала в памяти только то светлое, что было связано с ее приездом в город. Как же ей повезло, что в тот день именно Евдокия Ивановна работала в киоске. Вкус конфет, которые она дала ей тогда, Мара никогда не забудет. Это были самые вкусные сладости. Она не собиралась спорить с Евдокией Ивановной хотя бы потому, что чувствовала бесконечную признательность за заботу, внимание, которые та проявляла к ней. Ни в коем случае нельзя было огорчать эту милую женщину, и Мара дала обещание, что будет рассудительна и обязательно посоветуется с тетей Дусей, если на ее горизонте возникнет мужчина, расточающий комплименты и обещания. Евдокия Ивановна смотрела на взволнованную, полную радужных надежд девушку, сомневаясь, что она действительно расскажет ей все. Оставалось лишь надеяться на ее природную интуицию. Повидала она столько плохого, что наверняка сумеет отличить дурное от хорошего. Евдокия Ивановна смотрела на Мару, желая ей в душе настоящей встречи, которая перевернет ее жизнь, сделает счастливой, поможет забыть обо всех лишениях и горестях. Какая женщина не мечтает об этом. Дай-то Бог…

* * *

Майские дни расточали тепло, благоухание оживающей зелени деревьев, земли, отдавшей последние остатки холода и теперь одевающейся в яркие одежды из трав и цветов. Это было любимое время года Мары, когда весна в самом разгаре, а на пороге лето. В городе эта смена времен года проходила мягко: здесь не было той грязи, неухоженности, которые царили в поселке, а то, в какую красоту одевались благодаря садовникам городские клумбы, парки и скверы, приводило Мару в восторг. Улицы каждый день становились все красивее: молодые листики не спеша распускались, газонная трава покрывала недавно разбитые участки. На клумбах пестрели анютины глазки, узоры из трав и цветов.

Мара любила выйти на работу пораньше и, перед тем, как зайти в метро, пройти через большой центральный парк, наблюдая за прохожими, работой уличных художников, зазывающих купить плоды своего труда, резчиков по дереву, опытных вышивальщиц, вязальщиц. Мара с удовольствием рассматривала предлагаемые работы. Ей казалось, что все они — шедевры, в каждом — частичка души мастера.

— Как красиво! — не скрывая своего восхищения, говорила Мара и видела, как на их лицах вспыхивает улыбка благодарности.

Она словно заряжалась энергией и настроением, проводя эти несколько свободных минут в атмосфере творчества. Здесь время словно замирало в восторге от неподдельной красоты и таланта. Мара останавливаюсь возле художников, работы которых впечатляли ее больше всего. Ей казался волшебством процесс, когда на белом листе бумаги постепенно вырисовывались черты лица, не оставляющие сомнения в сходстве с тем, кто заказывал портрет.

— Давайте, девушка, присаживайтесь! — весело предлагали ей художники, но, зная, что лишних денег у нее нет, Мара улыбалась, отрицательно качая головой.

— Когда-нибудь! — Она верила, что когда-нибудь обязательно сядет на одну из этих скамеек, застынет в ожидании и будет наблюдать за рукой, держащей остро заточенный карандаш.

Получив очередную порцию положительных эмоций, Мара спешила спуститься в метро. За два месяца городской жизни она уже окончательно освоилась с окружающей суетой, шумными улицами, переполненными машинами, автобусами, троллейбусами. Привыкла к тесноте метро, становившегося самым популярным видом транспорта в часы пик. Все куда-то спешат, толпы незнакомых людей встречаются каждый день, и Мара давно чувствовала себя среди них своей. Она теперь тоже спешила, тоже не замечала ничего вокруг, когда, быстро спускаясь по эскалатору, слышала гул подъезжающей электрички.

Мара никогда не опаздывала на работу. Она дала себе слово не вызывать нареканий начальства, сменщиц, напарниц. Здесь у нее все складывалось хорошо. Она не хотела потерять источник дохода, вполне приличный источник, как она уже успела понять. Если не принимать во внимание определенные издержки, то работа официантки позволяла вести безбедное существование. Не сорить деньгами, но иметь их достаточно для того, чтобы хорошо питаться, покупать одежду. Евдокия Ивановна наотрез отказывалась брать с нее плату за жилье, потому получалось и отложить немного. Мара чувствовала себя спокойно. Она постепенно становилась хозяйкой собственной жизни. Конечно, нельзя не учитывать вклад Евдокии Ивановны, но сама пожилая женщина каждый раз в ответ на слова благодарности Мары говорила:

— Все в твоих руках, девочка. У тебя светлая голова, я верю в тебя.