Мара едва переставляла ноги, повиснув на Ларисе. Она не видела ничего вокруг: слезы застилали глаза. Ей вдруг стало страшно. Страшно от того, что Мара поняла: она не знает саму себя. Кажется, в ней живет еще одна девушка, которая едва подавляет в себе желание наслаждения. Та прежняя Мара, которую она знала с детства, скоро полностью попадет под ее влияние. К чему же это приведет?

— Мара! Мара, да очнись ты! — Лариса хлестко ударила ее по щеке. Мара вздрогнула и прижала ладонь к горевшей щеке.

— Спасибо, — прошептала она.

— Что случилось? Я ничего не понимаю! — Раздражению Ларисы не было предела. — Ладно. Какой стол остался без заказа? Я сейчас все исправлю.

— Мой столик у окна. Там трое мужчин. Вино и фрукты. Красное вино, десертное.

— Ладно разберусь. — Лариса покачала головой, глядя на распухшие от слез нос, губы, глаза Мары. — Приходи в себя, переодевайся и выходи в зал.

— Хорошо.

— И постарайся, чтобы больше такое не повторилось. Ирине Петровне такие трюки не придутся по душе.

Мара молча кивнула. Кажется, она привлекла внимания больше, чем достаточно. Теперь к ней будут присматриваться. Кому нужны истерички? Она так хорошо зарекомендовала себя, а теперь все испортила.

— Лара, — позвала она Ларису.

— Что еще?

— Этого больше не повторится, честное слово.

— Не повторится что? — хитро сощурившись, спросила Лариса.

— Вино, слезы.

— Ах это… — Лариса подозрительно посмотрела на Мару и, покачивая бедрами, вышла из раздевалки.

Мара почувствовала, как мурашки побежали по телу. Ей вдруг показалось, что Лариса все знает. Она так смотрела на нее. Нет, быть не может. Хотя кто-кто, а Лариса не должна ее осуждать. О ее бесконечных романах в ресторане ходило столько сплетен. Мара горько усмехнулась: достойная смена в ее лице вызвала этот короткий, сдавленный смешок.

Медленно переодеваясь, Мара разглядывала себя в большое овальное зеркало, висевшее напротив. Она пыталась увидеть в себе какие-то изменения. Но на нее смотрело все то же привычное лицо, только синие глаза словно другие, чего-то им недостает. Нет в них того огонька, который зачастую искрился, несмотря на жизненные невзгоды. Что-то сломалось внутри. Романтика столкнулась с реальностью и попятилась назад, стараясь найти укрытие в сжавшейся, замкнувшейся душе. Детские мечты, девичьи грезы отступали на задний план. Но Мара решила во Что бы то ни стало не отказываться от самого главного. Она никогда не будет прозябать! Голод, нищета, грязь — все это должно остаться там, в родном поселке, постылом поселке. А здесь другая жизнь, в которой она обязательно найдет себя, свое счастье. Мара пыталась поверить в то, что ни одна из ошибок не уведет ее в сторону от желания любви. Она встретит ее, встретит того единственного, который откроет для нее новый мир. И тогда она навсегда забудет о том, что было в ее жизни раньше. Он не спросит, она не вспомнит. Вот и выход, вот и хорошо.

* * *

Прошел год. Для Мары — незаметно, как это всегда бывает, когда жизнь бурлит, полна приключений, и каждый день приносит новые впечатления, опыт. Мару было не узнать: она рассталась со своим провинциальным говором, со всем, что связывало ее с годами, прожитыми в поселке. Она теперь все делала по-другому: ходила, одевалась, разговаривала, смеялась. Это была уверенная в себе молодая девушка, в которой едва ли можно было узнать взволнованную, ошарашенную городским ритмом провинциалку, ту, которая в свой первый день знакомства с городом завороженно наблюдала на привокзальной площади за всем, что казалось ей сказочным сном. Преображение произошло очень быстро.

Мара знала, что ей невероятно повезло: встреча с Евдокией Ивановной определила ее будущее, стала поддержкой, стартовым трамплином к преодолению робости, решению проблем, завоеванию своего места под солнцем. Страшно было даже представить, как бы сложилась жизнь Мары в городе, если бы не бескорыстная помощь совершенно чужого человека. В то время чужого, а сейчас самого близкого, единственного, кого искренне интересовала ее судьба. Теперь ее настоящее приобрело более-менее четкие очертания: крыша над головой, работа, перспективы роста, которые время от времени рисовала Маре Ирина Петровна. Мара видела в этом продвижении и негативные стороны, но всячески старалась отмахиваться от них, как от назойливой мухи. Однако каждый раз сомнения в правильности выбранного пути, потакании желаниям Елены Константиновны уменьшали радость от достижений, за которые Маре нечего было стыдиться. Ей хотелось быть самой собой, а пришлось стать послушным исполнителем воли женщины, от которой зависело ее материальное благополучие. Маре все чаще хотелось откровенно обо всем поговорить с Евдокией Ивановной, попросить совета, но, как только она собиралась начать разговор, страх сковывал язык. Мара не знала, какой будет реакция на ее слова, и, боясь нарушить те прекрасные отношения, которые были ей дороги, молчала. В этом полном впечатлений настоящем Мара сама решала, как поступить, и чувствовала себя с каждым днем все увереннее. Жизнь ее кипела. Мара с завидной легкостью успевала делать все: работать, отдыхать, обрастать новыми привычками. Из старых осталась только одна — страсть к чтению. Даже первой экскурсией, которую Евдокия Ивановна провела для Мары, стал поход по книжным магазинам города. Разнообразие, изобиловавшее на книжных полках, впечатлило неискушенную провинциалку.

— Когда у меня будет много денег, я скуплю все книги, все! Я буду читать столько, сколько хочу, и ничто не сможет помешать мне!

Евдокия Ивановна улыбаясь слушала восторженные признания Мары. Она старалась поощрять ее страсть к неуемному поглощению информации. Даже к телевизору Мара была более равнодушна, чем к книгам. Мара читала везде: за едой, в переполненном метро в часы пик, обязательно — перед сном. Иногда она читала несколько книг одновременно, на что Евдокия Ивановна реагировала неоднозначно:

— Ну не знаю, как так можно? Ты ведь просто глазами по строчкам пробегаешь. Ничего в голове не откладывается! — На это Мара мгновенно отвечала пересказом прочитанного и тем самым на время успокаивала Евдокию Ивановну. — Светлая у тебя голова, девочка. Учиться тебе нужно, а не липовым аттестатам радоваться.

Однажды Маре все-таки пришлось рассказать о том, что сделала для нее Елена Константиновна. Но вместо ожидаемой радости по лицу женщины пробежала тень, которую не смогла сгладить запоздалая улыбка. Евдокия Ивановна точно знала, что хозяйка никогда ничего не делает просто так, а значит, Маре придется рано или поздно расплачиваться за услугу.

— Ты и диплом собираешься получить таким же образом? — поинтересовалась Евдокия Ивановна.

В свое время она заочно окончила институт общественного питания и много лет работала заведующей производством в ресторане. Это теперь она была пожилой женщиной, которая работала в привокзальном киоске, а раньше… Евдокии Ивановне все тяжелее было вспоминать о том, какой она была в те далекие годы. Все, казалось, происходило в другой жизни, не с ней. Но там все было не так, как сейчас, совсем не так. Существовали свои негласные законы, соблюдать которые были обязаны все. Но того беспредела, который царил в ресторане сегодня, не было и в помине. Евдокия Ивановна никогда не думала, что ее протеже окажется в центре интриг, связанных с решением проблем Елены Константиновны. Почему-то Евдокия Ивановна решила, что в благодарность за ее заслуги эту девочку не коснется вся та грязь, после которой очень нелегко отмыться.