Шана смутно вспомнила, что уснула в оранжерее. Чак оделся, укутал ее в одеяло и отнес в постель. Муж намеревался уйти в другую спальню, но она сонно протянула ему руку, чтобы он остался.

И он остался — был рядом с ней всю ночь и все еще спал.

Шана воспользовалась моментом, чтобы изучить его. Чак спал на спине, растянувшись. Он настолько контролировал повседневную жизнь, что самозабвение во время сна тронуло ее сердце. Он был таким сильным человеком, но во сне казался более… реальным. Менее совершенным. Что делало его еще более привлекательным.

Прошлой ночью она не боролась за то, чтобы кусочек ее прошлого вернулся к ней. Вместо этого она погрузилась в настоящее. Она все еще чувствовала аромат цветов, прикосновение лепестков к разгоряченным телам. Они, безусловно, были синхронизированы на чувственном уровне, даже если у нее не было воспоминаний о том, что было с ним раньше. Плоть все еще горела от его бесподобных ласк, от того, как нежно и умело он любил ее.

Эта ночь была бы идеальной, если бы не одно но. Шана не забыла, как он колебался, когда она спросила, всегда ли между ними были такие отношения. Что он скрывает от нее?

Шана поверила, когда он сказал, что не изменял ей. Это был ее самый большой страх из‑за того, что отец годами обманывал маму, заставляя страдать их обеих. Если не обман, то что может вызвать проблемы? Что скрывает Чак, что заставляет его увиливать от ответа, подбирать слова?

Слегка коснувшись виска, Шана снова попыталась вспомнить прошлое. И… Ничего. Она хотела верить в него. Между ними должно было быть что‑то, что она помнила на подсознательном уровне, потому что никогда не легла бы в постель с мужчиной, которого едва знала.

Шане хотелось убрать прядь волос со лба мужа, но она боялась разбудить его. Она хотела изучить его подольше.

Столько вопросов накопилось у нее в голове. Ее рука легла на все еще плоский живот. Если бы не ультразвук, она бы не поверила, что беременна. Будет ли их ребенок похож на него? Какими родителями они станут? Вспомнит ли она когда‑нибудь ночь, когда они зачали этого ребенка? Амнезия лишила ее стольких воспоминаний. Но она не позволит этому помешать ей снова насладиться близостью с ним.

Шана прижала ладонь к крепкому мускулистому плечу и поглаживала все ниже и ниже, пока глаза Чака не открылись и улыбка не озарила его лицо.

— Доброе утро, красавица, — сказал он хриплым голосом.

— И тебе доброе утро.

Она перекинула ногу на его ногу, скользнула ближе…

Дверной звонок прозвенел в доме протяжной трелью, затем еще раз. Снизу раздался голос:

— Есть кто дома?

Мать Чака.

И снова его семья врывается в их дом. Хуже времени для визита они и придумать не могли.

Натянув джинсы и толстый вязаный свитер, Чак бросился вниз по лестнице навстречу матери, опасаясь, что та сама поднимется на второй этаж. Когда‑то Шана дала ей ключ. Но это было тогда. Теперь все было совсем по‑другому. Любой пустяк мог нарушить хрупкое равновесие. Его успехи с Шаной были достигнуты с таким трудом, он не мог этим рисковать.

Жар проведенной вместе ночи горел в его крови. Быть с Шаной всегда было невероятно, круче всего, что он испытывал с другими женщинами. Но прошлая ночь превзошла даже то, что было между ними. Он хотел посмотреть, к чему может привести эта связь, но…

Мать скинула шубу, не выпуская ее из рук, прошла в гостиную и опустилась на белый диван. Джинни, впрочем, как и всегда, выглядела прекрасно. Солнечный свет из большого окна играл на жемчужинах ее колье.

Подойдя к окну, Чак раздвинул занавески. Снежная пелена окутала все вокруг, заслонила вершину горного хребта. На лужайке перед домом виднелись следы раздвоенных копыт — на их участок снова заглядывал лось.

— Прости, если я испортила тебе утро, — извинилась Джинни. — Я принесла еду — простое блюдо из курицы и риса, которое всегда успокаивало мой желудок, когда я была беременна.

Мать вынула из объемной сумки большой пластиковый контейнер и протянула Чаку. Ее улыбка была искренней, но обеспокоенной.

Когда он рос, еда была тем, что связывало его семью. Хотя у Миккельсонов всегда водились деньги, Джинни отказалась нанять повара — она предпочитала готовить сама. Самые ранние воспоминания Чака всегда возвращали его на кухню, где мать сновала между кухонным столом и плитой, а в воздухе витал аромат специй. В их семье чтили традиции и обожали семейные застолья. Стол накрывали на кухне — Джинни считала, что это делает их ближе, сплоченнее. Она ясно дала понять своим детям, что традиционные ценности важнее денег.

— Спасибо, мам, — поблагодарил Чак, принимая еще теплый контейнер из ухоженных рук матери. — К счастью, Шана не страдает от утренней тошноты, но мы всегда рады твоей стряпне.

Джинни разгладила кремовый кардиган и последовала за сыном на кухню. Обеспокоенная улыбка все еще не сошла с ее губ.

Чак ценил поддержку матери, но ему не терпелось вернуться в постель, к Шане. Больше всего он боялся нарушить хрупкое перемирие.

Прочистив горло, мать отвлекла его от мыслей. — Присоединитесь к нам на родео завтра днем? Родео? Неплохой сценарий для «второго» свидания. К тому же там соберутся все Стилы, у Шаны будет возможность «познакомиться» с другими членами ее новой большой семьи.

Маршалл Стил руководил родео не первый год. Он досрочно ушел на пенсию после череды травм и теперь управлял семейным ранчо, находящемся в часе езды от особняка Стилов.

Чак открыл холодильник и рассеянно уставился в него.

Джинни слегка рассмеялась.

— Видимо, я приехала слишком рано — ты теперь весь день будешь клевать носом.

— Я взял пару выходных, — осторожно сказал он.

У мамы хорошо работала интуиция, когда дело касалось ее детей, — она догадывалась, что между ними давно все не так гладко, хотя и не знала об их планах расстаться.

Мать села за кухонный стол и пристально посмотрела на него. Похоже, уходить она не собиралась.

— Ты всегда был ранней пташкой.

Чак заметил, что мать чем‑то обеспокоена. Как бы ему ни хотелось проводить ее за дверь и вернуться к Шане, он мог уделить ей несколько минут, чтобы успокоить ее.

Улыбнувшись, Чак кивнул и достал из белоснежного шкафчика два хрустальных стакана.

— Поздно лег.

— Конечно. — Джинни понимающе улыбнулась. — Вчера была ваша годовщина.

Чак снова открыл холодильник, достал бутылку газированной воды с лимоном и предложил матери.

Джинни кивнула: ей не терпелось начать разговор.

— Почему Шана не спустилась? Спит?

Чак кивнул.

— Уснула под утро. — Врать не пришлось. — Вчера мы отправились в засаду, чтобы проследить за Миллой Джонс.