Сори с силой толкает меня в плечо, чтобы я увидела девушку, которая стоит перед нами, притопывая носком туфли по полу.

— Ты должна носить форму правильно, — замечает она, указывая на мой криво завязанный галстук. — Иначе накажут весь класс.

Она это серьезно? Я поворачиваюсь к Сори, но та снова отвернулась к окну.

— Быстрее, — поторапливает девушка, — у тебя есть еще пара минут.

Я поднимаюсь с места и плетусь на выход.

Оказавшись в пустом коридоре, я выбираю случайное направление, надеясь наткнуться на уборную, и ругаю себя из прошлого, что не прочитала свод правил как следует. Я же опоздаю в первый учебный день!

— Ученица! — По коридору ко мне приближается учитель, и я с облегчением вздыхаю. Уж он сможет мне помочь. — Ты должна быть в своем классе!

Я непонимающе пялюсь на него. Почему он так злится?

— Мне сказали, что мне нужно поправить галстук… — начинаю я.

— В класс, сейчас же! — буквально кричит он, брызжа слюной.

— Вы не понимаете, я новень…

— БЫСТРО В СВОЙ КЛАСС!

Я готова расплакаться. Почему он на меня орет?

— Но…

— Сонсэнним[32]. — Джеву появляется буквально ниоткуда, почтительно обращаясь к учителю. — Она новенькая, я как раз провожал ее в аудиторию.

Учитель внезапно расцветает в улыбке.

— А, Джеву-сси. Конечно-конечно.

Джеву отвечает вежливой улыбкой, кланяясь, когда учитель уходит. Затем он кладет руку мне на спину и слегка подталкивает к двери, которую открывает передо мной.

Мы выходим на лестничную площадку, залитой дневным светом из окна в потолке. Я прохожу вперед и делаю несколько глубоких вдохов. Успокоившись, я оборачиваюсь к Джеву, который стоит, прислонившись к двери.

— Ты в порядке? — спрашивает он по-английски.

— Да, — выдыхаю я. — Спасибо за…

Я машу рукой в сторону коридора, пытаясь выразить все сразу.

— Он не должен был кричать на тебя, — мягко отвечает Джеву.

Я настороженно изучаю его взглядом. Он снова ведет себя, как в Лос-Анджелесе, полная противоположность сегодняшнему притворству.

— Почему ты была не в классе? — спрашивает он.

— Одна девушка сказала, что если мой внешний вид нарушает правила, то накажут всех.

Джеву сочувственно улыбается.

— Она просто подшутила над тобой.

Вот это подлость! Я же новенькая! Почему Сори ничего не сказала?

— Хотя, — продолжает Джеву, — если твоя форма будет нарушать правила, с твоей оценки за контрольную в следующий раз снимут баллы — ну, или тебе придется пробежать вокруг стадиона пару раз.

— Правда?

— Правда.

Ого, корейские школы довольно строгие.

— По правде говоря… — от смущения я притопываю ногой по полу, — я не умею завязывать галстук.

— Правда?

— Правда.

Джеву качает головой.

— Чему только тебя учили в Штатах?

Он отходит от двери и тянется к моему воротнику, медленно ослабляя неуклюжий узел, который я умудрилась завязать утром. От сосредоточенности у него между бровей появляется морщинка. Развязав галстук, Джеву разглаживает его концы, а затем один из них опускает вниз, случайно задевая костяшками мою рубашку. Я делаю резкий вдох.

— Прости, — извиняется он, замирая на секунду, после чего продолжает, прикусив губу. Его адамово яблоко подрагивает.

Наконец он завязывает новый узел, пропустив конец галстука через получившееся кольцо и осторожно потянув.

Все это время я наблюдаю за Джеву. В отличие от той встречи в Лос-Анджелесе, сейчас на его лице нет макияжа, из-за чего он выглядит младше, но ничуть не менее красивым. Левая рука уже явно зажила: Джеву удерживает ей мой галстук, пока затягивает узел. На запястье больше нет татуировки.

— Что ты здесь делаешь, Дженни? — спрашивает он тихо.

— Клянусь, я не преследую тебя, — отговариваюсь я.

Джеву замирает, моргает пару раз, а потом заходится смехом.

— Я не так много о себе думаю — во всяком случае, пока. Я имел в виду, что ты делаешь в Корее и в этой школе?

Я хмурюсь.

— Ты разве не получил мое сообщение?

— Какое сообщение?

— Ну, знаешь, то самое, в котором я писала, что прилетаю в Сеул на несколько месяцев.

Он вздыхает, еще разок тянет мой галстук и роняет руки по бокам.

— Мой телефон конфисковали. Менеджер забрал после того вечера в Лос-Анджелесе. Взамен через неделю мне дали телефон от компании, в который были занесены только одобренные контакты. А что там было?

— Видимо, ты этого уже не узнаешь.

Приходит его черед хмуриться.

Хотя я не писала ничего особенного, пусть для разнообразия тоже помаринуется в своем любопытстве. Над нами раздается школьный звонок.

— Нам лучше поторопиться, — проговариваю я.

— Я провожу тебя до класса.

Мы выходим с лестницы в пустой коридор.

— Прости, — говорит Джеву, сделав пару шагов. — Что не написал. Я… собирался.

Я изучаю его боковым зрением: его губы сжаты в тонкую линию, а на лице отражаются противоречивые чувства.

— Почему ты тогда притворился, что не знаешь меня?

— Не хотел, чтобы окружающие знали, что мы раньше встречались. Я доверяю одноклассникам, но, бывало, для слухов хватало и меньшего. Если бы дело касалось только меня…

Мы подходим к двери моей аудитории. Внутри можно разглядеть силуэт взрослого, стоящего на возвышении у доски.

— Дженни, — останавливает меня Джеву. — Дело в том… — он внимательно смотрит на меня, отслеживая реакцию, — что нам не нужно притворяться, будто мы не знакомы.

— Что ты имеешь в виду?

— Когда мы… наедине.

— Как тайные друзья?

Он в замешательстве потирает шею.

— Когда ты так это формулируешь, звучит как что-то плохое.

Я задумываюсь, не обидеться ли. Обычно я бы так и сделала, но у него наверняка хватает о чем побеспокоиться и помимо девчонки из Лос-Анджелеса. О репутации айдола, например.

— Я понимаю, — отвечаю я. — Твою ситуацию не назовешь обычной.

— Да уж, — неуверенно улыбается он.

И все же я могу и не соглашаться на тайную дружбу — только не когда есть другие люди, желающие подружиться со мной, как Анджела и Ги Тэк. Даже Натаниэль и Йонмин вели себя приветливо, в том числе и на публике. Чем наши отношения с Джеву отличаются от этого? Все из-за того, что он староста, самый популярный участник группы и так называемый «принц» благодаря своей репутации?