что всего несколько мгновений назад ее наполняли не то люди, не то призраки.

Поразмыслив какое-то время, я решила отправиться следом. Все равно нужно было что-то делать, и если у меня не осталось возможности догнать Нессу, следовало попытаться хотя бы разыскать ее брата. У него-то наверняка имелись ответы на все мои вопросы. Найти бы еще способ как-то разговорить этого мужчину!

Я приоткрыла дверь, ступая в прохладную, сырую влажность каменного коридора. В отличие от того, по которому недавно шли мы с Гораном, здесь не было темно: на стенах почти под самым потолком располагались массивные лампы с подрагивающим в них пламенем. Я невесело усмехнулась: в прошлый раз было страшно, хотя шла не одна, а сейчас воспринимаю это как само собой разумеющееся. Еще немного — и поверю во все, что творится вокруг.

В конце коридора свет казался ярче, и я поспешила туда. И чем ближе подходила, тем быстрее таяла прохлада, сменяясь весьма ощутимым теплом. А потом в глаза неожиданно ударил яркий свет. Не заметила перед собой двери, или она распахнулась раньше, чем я подошла, но это оказалась там самая комната, куда прежде приводил меня Горан.

Кузница. Печь полыхала еще сильнее, чем тогда, наполняя жаром весь окружающий мир. Над горном, спиной ко мне, склонился мужчина, удерживающий в руке массивный молот. Грубые кожаные перчатки защищали руки, доходя почти до локтей. На нем, видимо, был длинный фартук, потому что я рассмотрела завязки на поясе и у шеи. А еще — перекатывающиеся под натянувшейся тканью рубашки бугры мышц. Засмотрелась на эту мощь, чувствуя непривычное волнение.

Я ведь и раньше обращала внимание, что Горан привлекателен внешне. Обычная женская реакция на эффектного представителя противоположного пола. Ничего больше. Тем более, теперь было слово, которое я дала его сестре. Да и сама понимала прекрасно, что влюбиться в этого грозного, грубого мужчину — худшее, что могу придумать. И все равно стояла, не в силах пошевелиться, не отрывая глаз от каждого движения, еще и получала удовольствие, рассматривая его.

Будто почувствовав мой взгляд, мужчина резко обернулся. И я невольно отшатнулась. От него исходила реальная сила, текла горячей волной вместе с тем жаром, которым полыхала кузничная печь. Это пугало и завораживало одновременно. Тем более, я никогда прежде не видела такого. Даже в кино. Не особо жаловала исторические фильмы, а в современности для таких вещей, как кузница, попросту не осталось места.

И сейчас чувствовала себя маленькой девочкой, попавшей в сказку. Мне впервые с момента, как началось это странное приключение, было не страшно. Мужчина остался тем же самым — жесткий, самоуверенным, надменным — и одновременно стал другим. Что-то притягивало, манило в его темном взгляде, где плясали отблески огня. Что-то такое, объяснение чему я не могла найти.

Он продолжал молча рассматривать меня, и это в некотором смысле развязало руки. Вернее, я решила позволить себе сделать то, что очень сильно хотелось. Подойти ближе. И к нему, и ко всему тому, что находилось в комнате.

Высокая температура в кузнице почему-то не напрягала. Никогда особенно не любила жару, но сейчас это было даже приятно. Сказался ли тот холод, что испытывала прежде, или просто окружающая обстановка как-то по-особенному действовала на меня, я не знала. Но не хотелось, чтобы это состояние проходило.

Я остановилась у стола, уставленного всевозможными предметами. И замерла, очарованная тем, что вижу. Чего здесь только не было! Фигурки животных, какие-то странные конструкции, посуда. А еще цветы. Вот они-то выглядели совершенно невероятно. Я залюбовалась причудливым переплетением узоров и линий, вылитых из металла. Лепестки, стебли, листья были будто из тонкого, невесомого кружева. Не удержалась и протянула руку к одному цветку. Металл казался теплым, словно живым.

— Как такое может быть? — я перевела взгляд на застывшего рядом мужчину. — Это все… ты?

Понимание, что именно Горан сотворил подобную красоту оказалось для меня сродни шоку. Я всегда восхищалась талантливыми людьми, а тут талант был налицо. Но даже не это особенно впечатлило. Чтобы создать что-то такое, нужно было не просто уметь обращаться с металлом. Не просто быть искусным мастером. Но еще и уметь вдохнуть жизнь в эту завораживающую красоту. А Горан… Как мог грубый и показавшийся мне жестоким человек делать хрупкие и нежные шедевры?

— Да, я работаю на заказ… Когда есть время, — нехотя, как мне показалось, отозвался мужчина.

— На заказ? — переспросила я, тут же понимая, что завидую тому, кому достанутся эти потрясающие цветы. Кто сможет смотреть на них в любое время, касаться, трогать, наслаждаться тем, как удивительно они смотрятся. Будто и впрямь живые. — И кто же такое заказывает?

Горан неопределенно дернул плечом.

— Да много желающих. Кому-то — цветы, кто-то просит игрушки для детей, кому-то нужна новая посуда. Обычное дело. Не понимаю, чему ты удивляешься.

— Я никогда не видела такую красоту, — признавалась, снова проводя пальцем по выточенному из металла бутону. — Будто в сказке. Смотрю — и не могу насмотреться.

— Странная ты девушка, Анастáзи, — задумчиво проговорил мужчина, не отрывая от меня взгляда. — Удивляешься таким простым вещам, а то, что на самом деле удивительно, даже не замечаешь.

— О чем ты? Чего не замечаю? — на этот раз я не стала поправлять, когда мое имя прозвучало так необычно. Сама не знаю, почему. Я понимала все меньше, но при этом что-то менялось, происходило в моем сердце, волнуя и будоража. Плавилось в этом самом огне, что находился сейчас так близко от меня. В пылающей печи. И в его глазах.

Глава 21

— Что тебе рассказала Несса? — вместо ответа Горан задал свой вопрос. И очевидно было, что не только любопытство им двигает. Вернее, совсем не любопытство. Странный жар в его взгляде довольно быстро сменился настороженностью и той самой колкостью, к которой я уже успела привыкнуть.

Получается, он знал о моем разговоре с его сестрой. Но если так, почему не был там, когда все это происходило? Зачем позволил мне общаться с ней наедине, если сейчас собирается выведывать то, о чем мы говорили?

— Спроси у нее, если тебя это интересует.

Взгляд мужчины сделался жестче. Теперь передо мной снова был тот человек, который,