Ас упрямо выдвинул подбородок.

– Это значит, я должен буду нарушить данное мной слово? И забыть обо всем, кроме того, что скажет мне клан?

Аро угрюмо промолчал.

– Клан для каждого из нас – это жизнь, – негромко обронил а-сат Сарго. – Ты живешь им и в нем же умираешь. Твои дела – это дела клана. Твои слова – это слова его главы. Другого не дано. Мы – едины. Теперь тебе стало понятнее, гость?

– Еще бы. – Ас ненадолго прикрыл глаза, подумав о том, что где-то далеко Гайдэ, быть может, находится в смертельной опасности. С тоской признал, что ничем не может ей помочь. Со странной теплотой вспомнил о братьях, неожиданно осознав, что будет по ним скучать. Сжал кулаки. Высоко вздернул голову. И, глядя в глаза главе своего клана, твердо сказал:

– Тогда мой ответ: нет.

– Ты выбрал, – бесстрастно кивнул а-сат Аро, делая незаметный жест рукой, по которому сразу трое Алых сорвались со своих мест. – Ты отказался от клана. Следовательно, тебя больше не существует. Азо, Алор, Атио… помогите чужаку это осознать: убейте его.

Ас тихо вздохнул и потянул из ножен свой меч.

Они напали все вместе – слаженно, умело, привычно прикрывая друг друга. Трое – как одно целое, как если бы они умели читать мысли друг друга.

Отшвырнув мешающуюся под ногами куртку, Ас с сожалением расстался со шлемом и развернулся навстречу угрозе. Глупо, конечно, отказываться от хорошей защиты, но надеть его он бы уже не успел – Алые приближались слишком быстро. Ждать, пока он экипируется как положено, разумеется, никто не станет. На помощь Раэрна тоже рассчитывать не приходится: несмотря ни на что, он все еще принадлежал клану. К тому же по дороге сюда Ас велел ему не вмешиваться, так что он не станет нарушать сразу два прямых приказа и не вмешается. Пожалуй, для него это будет лучшим выходом. Жаль, конечно, что так получилось. Жаль, что Аро оказался настолько упрям. И жаль, что он в упор не видит выгоды от взаимного сотрудничества. Но тут уж ничего не поделаешь: скароны – самый упрямый в мире народ. Поэтому ни убеждать, ни оправдываться не было никакого смысла. Выбор уже сделан – ими обоими, и этот выбор больше никогда не станет иным.

Подавив тяжелый вздох, Ас внутренне подобрался и встретил первого нападающего простым защитным движением. Звякнула сталь, его правую руку тряхнуло, чужой клинок соскользнул на гарду, на какую-то жалкую долю сина оставив противника открытым. Ас, с легкостью уйдя в сторону, сблокировал еще один молниеносный выпад, едва не стоивший ему выбитого глаза, а затем мощным рывком обезоружил незнакомого Алого и, перехватив его падающий меч, тут же отмахнулся.

Увернуться скарон не успел – тяжелая рукоять, с силой ударив под подбородок, жестоко разбила ему кости; голова опасно запрокинулась. Звонко клацнули превратившиеся в крошево зубы. Широким веером брызнула на доспехи кровь. Алый сдавленно захрипел, непроизвольно отшатнувшись, однако сознания все же не потерял. Безумная боль почему-то не ослепила его, не вызвала шок, не заставила рухнуть на колени. Напротив, его правая рука окуталась ярким пламенем и выстрелила вперед, грозя спустить с пальцев смертельное заклятье; из-под шлема мстительно блеснули два красных огонька, молча обещающих врагу лютую смерть. От них пахнуло бешеным жаром Подземелий, в котором гореть бы чужаку на протяжении не одной сотни лет… но защититься никак не успеваешь… отпрыгнуть некуда – Алые уже на расстоянии удара… амулетов при себе ни одного не осталось…

Ас сжал челюсти и, сам того не желая, пересекся с незнакомцем взглядом. Всего на долю мгновения. На один вздох. Глаза в глаза, как будто это могло что-то изменить. Он даже приготовился рискнуть, наплевав на собственные резервы, потянулся куда-то внутрь, отыскивая на самом дне крохотный тлеющий уголек… однако глаза умирающего внезапно расширились. Как-то застыли, помертвели. Мгновением позже там промелькнуло что-то, похожее на ужас; залитое кровью лицо странно дернулось, пылающая ладонь погасла, и воин, судорожно хватанув ртом воздух, рухнул на холодный пол, как подкошенный. До самого последнего мига не отрывая глаз от мрачного, слабо засветившегося лица чужака, на котором вдруг проступило совершенно жуткое выражение.

Ас, машинально оттолкнув падающее тело, молниеносно развернулся, в последний момент успев подхватить на лезвие сразу два адароновых клинка. Раздумывать о причинах не стал – какие тут размышления, если вокруг так много желающих порубить тебя на куски? Он только уперся ногами получше, чтобы не скользить по гладкому полу. От сдвоенного удара чуть покачнулся. Тихо выдохнул, когда столкнувшаяся сталь оглушительно зазвенела. Неожиданно краем глаза поймал какое-то движение и в последний миг отдернул голову назад. Но слегка не успел: один из Алых все-таки задел вскользь, содрал металлическим кулаком несколько прядок с левого виска и оставил на нем длинную кровоточащую царапину. Вместе с неожиданно проснувшимся раздражением и ощущением приятного тепла в груди.

Ас сначала не понял, что случилось, и ответил чисто машинально, одновременно с этим уворачиваясь от удара второго противника и стремясь уйти на дальнюю дистанцию. Это ему удалось. Алые слегка отстали, очень вовремя замешкавшись и едва не упустив его из виду. Он даже сумел тряхнуть головой, прогоняя появившуюся после удара пелену перед глазами. Однако всего пару синов спустя почувствовал, что что-то неправильно. Под адароновой чешуей словно пожар разгорелся – жаркий, стремительный, жадный. Кожу на груди обдало волной немилосердной боли. На нее словно кипятком плеснули, заставив его поморщиться и инстинктивно закрыться рукой. Более того, Ас вдруг почувствовал, что начинает злиться. Причем так, как уже давно себе не позволял. Но злился он не просто на себя или тех двух дураков, которые упорно пытались до него дотянуться, а на весь Совет вместе взятый; на Раэрна, хотя вроде повода не было; и даже на озадаченно замерших вдоль стен скаронов, которые вообще не собирались вмешиваться.

Обычно ярость туманит голову и делает воина уязвимым. Обычно она вскрывает его слабые стороны и подло подставляет под удары противника. Она толкает под руку, нарушает координацию, заставляет совершать ошибки, поэтому Ас всегда старался держать себя в руках. Однако сейчас он почему-то ничего подобного не испытывал. Наоборот, его мысли внезапно стали четкими, быстрыми, злыми. Мимолетное сожаление о загубленной жизни молодого Алого мгновенно выветрилось из головы. Боль в виске притупилась. Внимание, наоборот, заострилось. Разогревшаяся кровь с новой силой прихлынула к мышцам, заставляя их взбугриться и угрожающе натянуть одежду. Все его существо наполнилось какой-то необъяснимой злостью, странным азартом, нездоровым желанием быть первым, побеждать, оставаться сильнейшим. И он знал, что может это. Знал, что может победить. В то время как цена этой победы его больше не волновала.

Неожиданно ускорившись и легко уклонившись от новой атаки Алых, Ас резко сменил тактику, нагло воспользовался любимой уловкой Бера и, проведя коварную подсечку, заставил одного из них потерять равновесие. Тот и охнуть не успел, как тяжелый сапог противника врезался ему точно под коленку. Затем второй удар жестоко разбил коленную чашечку. Наконец третий, пришедшийся точно в висок, вызвал у скарона сдавленный стон, а потом и отшвырнул на несколько шагов, заставив загреметь по каменному полу дорогими доспехами.