Довольная принятым решением, я вышла во двор, где уже ждал черный представительский автомобиль.

— Взял пока в аренду, — кивнул на машину Ник. — Ну что, поехали?

Он действительно подготовился к встрече. Оделся слегка старомодно, но очень элегантно — в белой рубашке поло с черной полоской у воротника, черных брюках и мягких летних черных же туфлях. А еще купил два роскошных букета, бутылку настоящего французского шампанского и бутылку дорогого коньяка.

— Дело серьезное! Еду на смотрины. Правда, смотреть буду не я, а на меня, — пошутил Ник, заметив мой удивленный взгляд. — Как ты думаешь, твоим понравится?

— Спрашиваешь! — воскликнула я и, поцеловав его в гладко выбритую щеку, прошептала: — Спасибо. Ты такой замечательный!..

И мама, и бабушка оказались совершенно очарованы Ником. Во время импровизированного семейного ужина он казался просто идеальным: был галантным и предупредительным, уместно шутил, не болтал много и слушал очень внимательно. Он вообще внимательно слушал, а это редкий дар в наши времена.

— Значит, вы теперь живете в России, Ник? — спрашивала мама, слегка раскрасневшись от выпитого бокала и от галантного внимания молодого человека. — И вам здесь нравится?

— Я пока что здесь работаю. Это страна многих возможностей, — отвечал Ник, не забывая подлить ей и мне с бабушкой еще немного шампанского. — Здесь интересно. Я люблю свою родину, однако у меня есть и русские корни. Наверное, поэтому мне легко здесь.

— Легко! — буркнул отец. — Подумать только! — Он залпом осушил свою рюмку и долил еще коньяка. — Только и ждут, как бы кого выпотрошить. Мы тут все как коровы на бойне: дождутся, пока разжиреют, потеряют бдительность, — и зарежут.

— Сережа… — мама потрепала отца за плечо. — Ну что ты, не надо.

— Не надо? Типа шито-крыто — и отлично. Интеллигенты страдают молча! Или вкалывают на заграницу, — он бросил взгляд в сторону непривычно молчаливого деда и снова выпил.

— Вы совершенно правы, — подтвердил Ник. — Нельзя… как это говорят? Класть всех куриц в одну корзину.

— Все яйца, — машинально поправила бабушка.

— Спасибо, — Ник ослепительно ей улыбнулся. — Точно, все яйца. Нужно быть предусмотрительным и осторожным. Помощи от правительства не дождешься, поэтому остается только рассчитывать на себя.

— Вот, немец, а понимает, — согласился отец, которого уже слегка повело от крепкого коньяка, и мама то и дело бросала на него обеспокоенные взгляды.

Тут дедушка поднялся и молча вышел на кухню. Я последовала за ним.

Он стоял у окна, задумчиво глядя на окрашенное в розоватые тона заката небо.

— Что-то не так? — тихо спросила я, подойдя к нему. — Тебе не понравился Ник?

Дед ответил не сразу, словно что-то про себя взвешивая.

— Очень он у тебя ловкий, галантный и все понимающий, — произнес он наконец. — Слишком хороший, я бы сказал.

— Разве это плохо? — удивилась я.

— Ну… посмотрим, посмотрим, — сухо ответил дед. — А тебя не смущает, что он едва ли не ровесник твоего отца. Ему же под сорок?

— Ты просто не любишь немцев. Историческая память, — отмахнулась я и полезла в холодильник за бабушкиным морсом — невозможно пить бабушкин морс и находиться в плохом настроении.

— А сейчас модно не помнить, — с иронией заметил дедушка. — Мы не хотим помнить собственное прошлое, открещиваемся от него, предпочитаем замалчивать — вот и живем как живем. Науку вот едва совсем не развалили, хорошо хоть слегка опомнились.

Я не стала возражать. Дед, конечно, при всех его достоинствах, человек старой закалки. Привитые с детства ценности продолжают оставаться для него актуальными по сию пору, хотя при этом он вполне неплохо вписался и в нынешнюю реальность, уж получше отца с его экспериментами.

— Ладно, что я буду тебя убеждать. Каждый имеет право на собственные ошибки, — дед сел, и я вдруг заметила, какое усталое у него лицо.

Я поставила графин с морсом на стол, присела на корточки и заглянула деду в глаза, а он потрепал меня по голове. Мы молчали, и было очень хорошо и уютно.

— Знаешь, я иногда очень боюсь за тебя. Ты так на нее похожа… — пробормотал дедушка едва слышно.

Не нужно было пояснять. «Она» — это его мама.

— А что все-таки случилось? Я поняла, там была тяжелая и запутанная история, — спросила я.

Дед решительно встал и поморщился. Радикулит, очевидно, еще давал о себе знать.

— Не нужно тебе это, — отрубил дед. — Собралась замуж — так готовься к семейной жизни. Только еще раз подумай хорошенько. Народ не зря говорил: «Выйти замуж не напасть, лишь бы замужем не пропасть!»

— Постараюсь! — пообещала я и принялась резать сыр — не мешает добавить к столу. — Отнесешь пока? — я кивнула на графин.

Дед взял его и ушел, а я снова стала думать о прабабушке.

Первая владелица Гретхен, женщина, по словам дедушки, вышедшая замуж по большой любви… была ли она счастлива? Какие мрачные тени скрывают последние годы ее жизни? И случайно ли я так на нее похожа? Не значит ли это, что мне суждено повторить ее судьбу, какой бы она ни была?..

Легкий шорох за спиной заставил меня вздрогнуть. Нож скользнул в сторону, я увидела кровь, а уже потом, со странным запозданием, почувствовала боль.

— Дай руку, — Ник, а именно его появление вывело меня из задумчивости, послужив невольной причиной раны, дернул кран и сунул мой палец под холодную воду. — Сейчас позову кого-нибудь, попрошу аптечку. Все хорошо?

Я машинально кивнула, не сводя взгляда с розоватой воды. Неужели это плохое предзнаменование? Нет, нельзя быть такой суеверной! Просто случайный испуг и моя собственная неловкость, и всего-то.

А ко мне уже бежали мама и бабушка.

Вскоре рана была тщательно обеззаражена, а палец забинтован. О мелком происшествии можно забыть, но все же оно удивительным образом испортило мне остаток вечера.

Мы с Ником вернулись в мою квартиру ближе к полуночи, привезя с собой Гретхен и те вещи, которые я отвозила в дом бабушки и дедушки. Всю дорогу я держала на руках куклу и молчала. Палец побаливал, и это постоянно меня отвлекало.

— Тебе больно? Ты очень грустная, — заметил Ник.

— Ничего, — я попыталась улыбнуться. — До свадьбы заживет.

И замолчала, сообразив, что именно сказала.

— Я бы не стал так медлить со свадьбой, — Ник припарковался и вышел из автомобиля, чтобы открыть мне дверцу. — По мне, чем скорее — тем лучше. Я хочу, чтобы ты стала моей женой и никуда от меня не делась.

— Я и так никуда от тебя не денусь, — заверила я, выходя из салона.

— Это для меня главное, — Ник нежно поцеловал меня в губы и, подхватив сумку с вещами, направился к подъезду.