— Все так.

Не признаваться же ему, что я схожу с ума.

Я открыла ящик, проверила документы и карточки. Все на месте. Наличных дома я не держу, но отчего-то мне подумалось, что и они бы спокойненько оставались лежать хоть на самом виду. Немногочисленные колечки и сережки — пожалуйста. Дорогой планшет, необходимый мне для работы, — вот он, родненький.

На всякий случай я залезла на антресоли и проверила наличие своих любимых кукол. И здесь неудача. Вернее, я очень радовалась, что мои любимицы уцелели, однако ясности все это не добавляло.

И от того, что квартира казалась по-прежнему безмятежной и абсолютно нетронутой, становилось только страшнее. Ничего нет хуже ситуации, в которой у тебя завязаны глаза и заткнуты уши. Уж лучше знать, что происходит, чем отдаваться на волю богатого воображения.

Итак, что мне известно? Пока я встречалась с Пашкой, а потом гуляла в парке, некий незнакомый мне человек (да, абсолютно незнакомый, следователь задавал этот вопрос раз десять) легко и непринужденно вскрыл замок в моей квартире и проник сюда, очевидно, с целью ограбления.

А дальше все становилось весьма загадочно.

Грабитель ничего не берет. Он пересаживает Гретхен с места на место, затем открывает балконную дверь и выбрасывается с балкона.

Итак, если это был грабитель, то почему он ничего не украл и отчего он мертв? Если самоубийца, зачем он пришел именно в мою квартиру? Прыгал бы с крыши, если ему так приспичило.

Единственный объяснимый вывод — тот, к которому пришел и следователь: грабитель был не один. Но куда делся убивший его подельник? И что произошло, почему один из двоих пришедших в чужую квартиру людей решил убить своего компаньона?

— А ты точно не знаешь того покойника? — спросил отец, шагавший за мной по пятам.

Вот и он туда же! Думает небось про брошенного любовника, примеривая ситуацию в рамки дешевой мелодрамы. Впрочем, я и сама боялась увидеть на месте погибшего Пашу.

Дедушка вздохнул.

— Оставь ее пока что в покое, Сереж. Девочке нужно прийти в себя, — сказал он категорично и повернулся ко мне: — Бери то, что хочешь забрать, и едем. Нас ждут.

Я быстро собрала в сумку самые необходимые вещи, взяла документы и Гретхен, которая со странной усмешкой наблюдала за царящими хлопотами. Папа и дедушка отнесли все это в машину, пройдя через молчаливый строй старушек, которых к этому времени у подъезда стало еще больше.

— Уезжаете? — поинтересовалась моя соседка по лестничной площадке.

— Без комментариев, — сурово, словно разговаривал с журналистами, буркнул дедушка Боря.

Ему и вправду не привыкать. У него не раз брали интервью, а однажды он даже участвовал в съемках документального фильма про ученых и ездил ради этого на «Мосфильм». Там дедушка, собственно, и познакомился с бабушкой, работавшей в то время костюмером. Это была красивая история, сейчас таких, кажется, не случается.

Мы сели в машину и вскоре оказались в сталинской трешке, а мама и бабушка бросились меня обнимать с таким видом, словно я подвергалась смертельной опасности и уцелела только чудом.

— Ну вот она снова на месте, впервые за долгие годы, — бабушка стояла в дверях отведенной мне комнаты и смотрела на Гретхен, словно не решаясь войти.

В этом доме все было по-старому, даже запах совершенно тот же, что и в детстве. И цвет обоев, и лепнина на высоком потолке, и казавшиеся бесконечными книжные стеллажи в коридоре, заставленные пыльными толстыми томами. Книги дедушкины, noblesse oblige — положение обязывает. Квартира осталась прежней. Изменилась только я. Уже нет той маленькой любопытной девочки, которая верила в сказки и уверяла всех, что куклы разговаривают. Помнится, в детстве я была уверена, что Гретхен живая, она пела мне колыбельные на незнакомом языке и повторяла странные слова о том, что все вернется на круги своя и еще что-то про реку, которая течет куда-то…

— Ты скучала по ней? — Я шагнула к бабушке навстречу. — Тебе недоставало Гретхен?

— Да, — она сжала руки, исколотые миллионами булавок, — знаешь, я очень по ней скучала и в то же время всегда знала, что она у меня только на время, словно гостья, которая зашла на минутку.

Я оглянулась. Гретхен смотрела мимо бабушки, не удостаивая ее вниманием. Отчего-то мне стало слегка неловко.

— Может, чаю? — робко спросила я. — Из-за всех этих событий у меня голова кругом, и, кажется, я давно ничего не ела.

— Конечно! У нас же все готово! — засуетилась бабушка.

Мама и вправду уже накрывала стол в большой кухне, но бабушка тут же сунула мне в руки горячий пирожок и налила чаю. Мама хотела что-то возразить, наверняка по поводу того, что у меня пропадет аппетит из-за перекуса, но взглянула на бабушку и промолчала.

— Интересно, что она видела там, у тебя в квартире? Я о Гретхен, — произнесла вдруг бабушка, когда я принялась за исходящий паром невероятно вкусный рисовый пирожок с грибами и луком.

— Она не скажет. Она уже давно ничего мне не рассказывает, но я уверена, все запоминает, — ответила я, прожевав.

— Это вы сейчас о кукле? — мама, слушавшая разговор, неодобрительно покачала головой и посмотрела на бабушку. — Вам не стоило бы говорить такие вещи. Особенно моей дочери. Тем более после того, что она недавно пережила. Вы понимаете.

— А я что? Я просто сказала, — бабушка Лена суетливо загремела посудой, явно стараясь уйти от неприятной темы.

Спас всех дедушка, который вошел к нам с вопросом о том, когда же будут кормить голодающих.

Больше к теме кукол мы не возвращались.

Вечером позвонил Ник. Из-за суматохи я и позабыла, как волновалась о том, не пропадет ли он после нашей встречи. Но нет, не пропал. Хотел приехать, пришлось сказать, что сейчас вне дома. Я не стала рассказывать ему о том, что произошло. Сама не понимаю почему. Наверное, просто не хотелось вообще об этом говорить. Лучше потом, когда ситуация немного прояснится.

Следующий день прошел довольно быстро. Мама с папой вернулись к себе, в маленькую двушку. А я легко, словно всю жизнь и прожила у бабушки с дедушкой, вошла в ритм старого дома. Почти все время я проводила за работой, а вечером мы с бабушкой снова сидели за большим столом и говорили. Вернее, говорила в основном она — рассказывала, как было в ее время на «Мосфильме» и с каким достоинством держались тогдашние актеры.

— Вот это настоящие звезды. Не то, что нынешние, которым, чтобы добиться славы, нужно пить да скандалить в ресторанах, — вздыхала она.

Дедушка, сидевший в кресле, закутанный в плед из-за обострившегося радикулита, иронически улыбался.

— Ну конечно, в те времена и вода мокрее была, — заметил он. — И в зеркале, наверное, ты видела красавицу.

Он частенько подшучивал над бабушкой, но я знала, что любит он ее самозабвенно, как и своего единственного сына, моего папу. Сына, который едва не стоил бабушке жизни.