Рита писала, что мне не следует знать причин её смерти, тем более пытаться выяснить их, и я планирую послушаться её. — Вы ведь собирали информацию на Ирраса Солан, не так ли? Мне нужно ознакомиться с ней.

Эшер озадаченно вздёрнул бровь:

— Зачем?

Для главы Службы безопасности он умудрился задать исключительно дурацкий вопрос из всех возможных!

— Затем, что я хочу знать о своём зяте чуть больше, чем одно имя. В частности меня интересуют его родственники. Адвокатская контора «Грэг и партнёры» пыталась найти их, но потерпела неудачу, или просто не стала делиться сведениями со мной. Возможно, по каким-то причинам это закрытая информация, но лорд Эшер, войдите в моё положение. Одинокой женщине тянуть с нуля пятерых детей практически нереально! Если есть шанс достучаться до родни Ирраса, я хотела бы им воспользоваться. Вдруг они даже не знают о трагедии?

Несколько секунд мужчина смотрел на меня высокомерным взглядом бледно-голубых глаз, в глубине которых невозможно прочесть ровным счётом ничего. А вот он читал меня с лёгкостью, отчего по коже прошлись мурашки, будто на мне только нижнее бельё. Вопрос как вопрос, а чувствую себя преступницей в кабинете матёрого следователя. Не уютно и раздражает.

— «Грэг и партнёры» вас не обманули, — наконец ответил он, отводя от меня взгляд. Я смогла нормально вздохнуть и украдкой облизать пересохшие губы. — У Ирраса Солан нет известных государству родственников. О нём вообще крайне мало сведений. Как и о вашей сестре.

— Рита иномирянка, — напомнила ему, — вам неоткуда знать её биографию.

Мне почудился намёк в том, с какой интонацией он хмыкнул:

— Не совсем. У вас любопытная семья, эдера.

— Очень даже. Так вы дадите мне досье?

— Нет. Всё, что вам нужно знать об Иррасе Солан, это то, что он был законопослушным человеком и примерным семьянином. Остальное уже не важно. Судя по документам, через десять дней вам предстоит встретиться с комиссией по опеке и попечительству, вот и займитесь подготовкой к ней. Не распыляйте силы по мелочам, эдера Клара, если планируете получить гражданство и не хотите потерять детей.

— Звучит как угроза.

— Звучит как совет.

Категоричность его тона не предполагала продолжение дискуссии. Он начальник, а я пока ещё бесправная иммигрантка. Но ему ли задирать передо мной нос? Строит из себя важную птицу, хотя сам сидит в дыре на краю света и явно не по собственному желанию. Видимо, чем-то крупно провинился перед канцлером, раз даже титул лорда не уберёг его от Сиренола.

Мысленно сосчитав до десяти, я смиренно выдохнула.

— Хотя бы скажите, где похоронили Риту и Ирраса?

— Их тела были преданы огню, согласно традиции королевства, а пепел развеян над церковным садом. Если хотите почтить их память, посадите в нём цветок по весне.

— Так и сделаю.

Ответив на последние вопросы анкеты, я расписалась в «Журнале постановки на учёт иммигрантов «А» класса» под номером двадцать четыре. Согласно записям, последним иномирянином, кто прибыл в Сиренол до меня, была Рита.

Только теперь, мысленно пожелав больше никогда не встречаться с главой Службы безопасности лордом Эшером, я покинула Ратушу. Завтра снова в бой с братией-бюрократией. Сперва в отдел Службы по имущественным вопросам заверить завещание, затем в отдел Службы по опеке и попечительству за скандалом, но это уже совсем другая история.

* * *

На улице немного распогодилось. Лучи осеннего солнца робко пробивались к промокшей насквозь земле, но высушить её уже не успеют. Со стороны горной гряды подбирались новые тучи удручающе мрачного оттенка. Городу предстоит ещё одна грозовая ночка. Подставив лицо холодному ветру, я постаралась выкинуть из головы мысль о том, как кстати бы сейчас пришёлся стаканчик глинтвейна с вафелькой и тёплый шерстяной плед. День ещё не закончился.

Утром, по пути к Ратуше, я присмотрела небольшой продуктовый магазинчик с богатым выбором и возможностью покупать в долг под запись. Теперь у меня есть удостоверение личности, в обслуживании не откажут. Так и оказалось, разве что с небольшой поправкой. Пожилая продавщица позволила взять продукты только самой дешёвой цены и установила срок оплаты ровно в три дня. Я не возражала. Взяла хлеб, кое-какие крупы и овощи, молоко, два десятка яиц, тощего курёнка и прочего по мелочи. На первое время хватит, а завтра стрясу со Службы опеки положенные выплаты и куплю нормального мяса.

Все наличные деньги потратила на фаст-фуд. Купила у уличного торговца три больших лепёшки с начинкой, чем-то напоминающие привычную мне пиццу. Он назвал их «дворовые сырники». На приготовление чего-то полноценного не осталось никаких сил, а так и племянникам придётся по вкусу, и я лягу пораньше. Главное, не вводить фаст-фуд в привычку.

В особняк вернулась нагруженная подобно мулу в сезон сбора урожая, медленно и поздно. Пытаясь за раз купить всё, что может понадобиться, набрала почти пятнадцать кило. Одна картошка заняла половину веса.

Близнецы выполнили наказ — подход к дому больше не заминирован. При взгляде на изрытый воронками газон, аж настроение поднялось. Они даже табличку соответствующую поставили с рисунком перечёркнутого взрыва. Потом Запорожец. Он с искренней радостью подёргивал хвостиком, открывая мне двери. В записках Риты сказано, что призрачные коты привязываются к хозяевам, любым хозяевам, просто потому что дом записан на них, так что в его дружелюбии ничего особенного не было, а всё равно приятно!

Заслышав шум и мяуканье дворецкого, дети спустились в холл. Выстроились шеренгой, разодетые словно маленькие представители гаражной музыкальной группы в стиле трэш-металл. Руки скрещены на груди, брови сурово сдвинуты, на лицах недовольные гримаски. Даже малыш Аверон включился в игру «покажи тёте, что ей здесь не рады». Его одежда, кстати, не выходила за рамки приличий, она была всего лишь покрыта равномерным слоем земли. Предсказуемо холодный приём. Утром, выходя из дома, я получила тонко завуалированные пожелания заблудиться, упасть в дренажный люк и через него вернуться в мир, откуда пришла. Что ж, их надежды не оправдались.

— Доброго вечера, ребята.

— С чего бы ему быть добрым? — фыркнул Ривен. Сегодня на его плече грелись сразу две змейки. — Скоро хлынет жуткий дождь.

— А я не утверждаю, что вечер добрый, я желаю, чтобы он таковым стал.

Сняла туфли и сунула ноги в тёплые тапочки, найденные в старых вещах на мансарде. Пальцы погрузились во что-то липкое. Узнаю старый добрый трюк с зубной пастой! В психдиспансере, куда заботливый родитель на пару с бабкой Марьей отправили меня лечиться, мы с подружками по несчастью частенько подкладывали всякую гадость в туфли самых ненавистных медсестёр. Вот оно возмездие.

Притворившись, будто ничего не заметила, продолжила мысль: