В темноте вдруг забрезжил свет. Стало понятно, что загорелся он в кабине машины, когда открылась дверца. Еще один боевик подошел к старику и стал смотреть, как тот выкладывает на сиденье хлеб, сыр, мясо и овощи.

— Он им еду принес, — констатировал Котов через коммуникатор. — Седой, проследи, куда старик пойдет, где он живет.

Старик ушел почти сразу, как только освободил свою сумку. Шел торопливо, часто спотыкаясь. Сначала Котов подумал, что он боится, но тот ни разу не оглянулся на боевиков, охранявших ангары. Спустившись с Зиминым, капитан подошел к своему заместителю, стоявшему возле высокого кустарника, и тихо спросил:

— Где он?

— Лысаков «повел» его, — ответил Белов и постучал по микрофону: — Лишай, где ты? Старика «ведешь»?

— На месте уже, — отозвался спецназовец. — Двухэтажный дом на первом перекрестке. Тут еще столб с оборванными проводами. Он как наскипидаренный в дом забежал.

— Лишай, я — Барс! — заговорил Котов. — Жди меня, наблюдай.

— Понял, Барс! Выполняю!

Котов повернулся к Белову и поискал глазами спецназовцев, но без прибора ночного видения не увидел никого из них — все слились с деревьями, кустарником.

— Сашка, оставляй двоих здесь, — приказал он. — Задача: максимум информации о системе охраны ангаров. Ты с остальными пройдись по поселку. Возможно, что здесь еще есть боевики, кто-то же этих должен сменить. Не за тридевять земель же их сюда возят объект охранять, наверняка команда живет в поселке. Сбор по моей команде. В случае столкновений — не шуметь. Нашумим — запорем задание.

— Есть, — коротко ответил Белов.

Котов махнул Зимину, и они двинулись по пустынной темной улице, слыша, как Белов отдает через коммуникатор приказы. Ларкина и Болтухина он оставил наблюдать за объектом, с остальными распределял направления, по которым они должны разойтись по поселку. Через пару минут отозвался Лысаков:

— Барс, я — Лишай! Вижу вас. Я справа. Калитка, потом кустарник, я там.

Котов и Зимин пошли дальше, прижимаясь к каменному забору, пока не оказались возле кустарника. Лысаков появился абсолютно беззвучно, как привидение.

— Докладывай, — приказал командир.

— Он вошел в эту калитку, товарищ капитан, и сразу шмыгнул в дверь. В доме свет горел и до его прихода. Одно окно на первом этаже потухло, а вон те два на втором и сейчас горят. Я видел на втором этаже две тени, кто-то еще в доме есть, кроме старика. В округе тихо. Ни звука, окна почти не горят. Такое ощущение, что почти все дома пусты.

— Хорошо, — ответил Котов. — Зимин, останься здесь. Я сейчас один обойду дом, оценю ситуацию. Ждите меня.

Он двинулся назад вдоль забора, почти прижимаясь к нему левым плечом. Периодически приподнимался на носках и заглядывал поверх забора во двор. Двор был пустым, насколько он мог видеть. Утоптанный камень под ногами, кое-где густая низкая трава, какая-то постройка чуть в стороне. С правой стороны в доме только два окна, но оба не освещены. В поселке, видимо, не было электрического освещения. Об этом красноречиво говорили оборванные провода на столбах и темные окна. Жители, если они еще в достаточном количестве оставались в поселке, экономили средства на электричестве, используя керосин или что-то другое. У старика на втором этаже явно использовались в одной комнате свечи, а во второй — керосиновая лампа.

Сделав круг, Котов вернулся к своим ребятам.

— Никакого движения, — кивнул он на дом. — Второе окно давно погасло?

— Только что, — сказал Зимин.

— Там кофе кто-то молол, — добавил Лысаков, — а потом варил. Запах обалденный.

— Ночью, кофе? — Котов посмотрел на спецназовца и принюхался.

— Сейчас уже не очень, а недавно ветерком так классно потянуло. И звук ручной кофемолки я слышал. Кажется, — неуверенно проговорил Лысаков.

— А я ни звука, ни запаха… — признался Зимин.

— Так, ребята, это же Восток, тут кофе — ритуал. Восток — вообще мир странных и сложных ритуалов. Вряд ли старик стал бы один пить кофе посреди ночи, лег бы спать. Две тени видел, да? Значит, кофе варили, чтобы посидеть, поговорить, пообщаться, что-то обсудить, — предположил Котов и тут же перешел на тон боевого приказа: — Лишай, останешься здесь. Прикроешь, если понадобится, и поможешь, если понадобится нам. Сразу сообщай о любом изменении обстановки, о появлении людей, машин, просто посторонних звуков. Зима, за мной! Постараемся проникнуть в дом и поговорить со стариком.

— А если он не захочет говорить с нами? Ночь, неизвестные.

— Его проблемы, — недовольно дернул головой Котов. — Он кормит боевиков, а это значит, что друг нашего врага — наш враг. Но он близок с ними, может чего-то знать. Плюс в доме могут быть еще люди. Учти, мужчины. И они тоже могут владеть важной для нас информацией. За мной, Зима! Тут слева есть удобное место, где можно через забор перебраться.

Котов двинулся вдоль стены, а переводчик поспешил следом, старясь двигаться так же беззвучно и быстро, как командир. Метров через десять капитан остановился. Часть стены была сильно выщерблена, местами образовались большие углубления, местами торчали плоские камни, которые укладывались когда-то вместе известковым раствором.

— Ну вот здесь и будем преодолевать препятствие, — пробормотал он, подтянулся на руках, оперевшись ногой на один из камней, и стал осматривать дом и двор. Зимин поднялся следом и устроился рядом с командиром.

— А знаете, Борис Андреевич, вы ведь правы. Как до меня не дошло? Забыл я.

— Ты о чем?

— О том, что жизнь Востока полна ритуалов. И особенно про кофе. Кофе — это неотъемлемый атрибут и переговоров, и беседы на базаре давно не видевшихся друзей, и собрания старейшин в деревне.

— Ну, правильно, я же на Востоке служу. Вот и приходится присматриваться, изучать.

— Да, кофе в арабском мире — это не наш привычный кофе. В некоторых странах Востока его пьют без сахара, в некоторых, наоборот, с таким количеством сахара, что он чуть ли не тянется, как патока. Как-то в Сирии побывал один из наших исследователей и был приглашен на прием в Дамаске. Представляете, подали всем маленькие чашечки, а он сидит и ждет, когда принесут кофейник и станут разливать по чашкам напиток. Но никто с кофейником не появился. А гости, все как один, начали подносить ко рту свои пустые, как он думал, чашечки.

— Да? — усмехнулся Котов. — Они делали вид, что пили?

— Еще интереснее. Он посмотрел в свою чашку и увидел на дне темно-коричневый кружок, как осадок от кофе. Решился коснуться этого кружочка языком и сразу почувствовал сильный ожог. А потом, спустя небольшое количество времени, начал чувствовать ободряющее действие. Это так называемый «геджаский» кофе. Буквально — это концентрат, но сложного состава. Если выпить чашку, это может плохо кончиться для организма, а в небольших количествах он очень тонизирует.