«Считай меня идиотом, — подумал Котов, вынимая пистолет из кобуры, — но обзор у тебя в направлении отвесно вниз очень хреновый, парень». Пригибаясь и лавируя между стволами деревьев, Котов неслышно двинулся назад вдоль по шоссе. Ориентиром он себе наметил уступ скалы, торчавший над дорогой как зуб.

Расстояние до нужного места он преодолел минуты за три. Абсолютно не радовало то, что со стороны машины не раздалось ни одного выстрела. Или снайпера уже нет, или он себя ничем не выдал и теперь можно нарваться на пулю, если он ждет русского спецназовца именно с той стороны. Плохо, если он исчез. Надо же хоть одного взять живым, чтобы уже понять, а что это снайперов развелось на территории, подконтрольной правительственным войскам. Новая тактика боевиков? Глупо и неэффективно. Но факт остается фактом: Котов на протяжении нескольких дней оказывается под огнем снайперов.

Сзади взревели двигатели грузовиков, потом послышались громкие команды по-французски. Кажется, Броссар вызвал своих из оцепления места, куда они сейчас ехали. «Теперь внимательнее, Барс, — сказал себе Котов. — Если снайпер на месте, он сейчас станет удирать». И спецназовец полез вверх, прикрываясь деревьями, стараясь не шуметь и внимательно поглядывая вверх.

«Лежку» снайпера он нашел сразу. Ни сам Котов, ни Броссар не ошиблись с точкой, откуда велся огонь по машине. Место неудобное, обзор очень плохой, мешают ветви деревьев и листва. Не поэтому ли он промахнулся? И почему он не забрал с собой гильзы? Вот они валяются, тепленькие. Держа пистолет наготове и осматриваясь по сторонам, Котов присел на одно колено и поднял левой рукой гильзу. Натовский патрон, 7,62х51. Стреляли, скорее всего, из американской «М110». Он принюхался и сразу ощутил запах сгоревшего пороха. Обойдя площадку и узкую грунтовую дорогу, что вилась по этому естественному карнизу на склоне, нашел и следы машины. Старенькая, масло подтекало. Внизу посыпался щебень, зашелестела листва деревьев. Котов увидел, что французские спецназовцы под командованием Броссара лезут к нему с дороги. Удивительно, но с ними лез и Сидорин. Полковник, несмотря на то что был уже далеко не в спортивной форме, «брал» склон с резвостью молодого солдата.

— Ну, что нашел? — почти не запыхавшись, спросил он, глядя, как лейтенант отправляет солдат прочесать местность в обоих направлениях.

— Нашел я тут странную вещь, Михаил Николаевич, — протянув Сидорину гильзы, ответил Котов. — Место явно заранее не выбиралось. Устроена позиция наспех, даже совсем не устроена. Полное ощущение, что человек заехал сюда на машине. Вон там, в тридцати метрах, он ее оставил, а вот здесь лег, сделал два выстрела, почти наугад, потому что мы ехали со скоростью никак не меньше шестидесяти километров в час, потом быстро вскочил и уехал.

— Что за нелепица, — пробормотал Сидорин, примериваясь к положению снайпера на камне. — Может, это ребенок был, подросток. Как-то все инфантильно, непрофессионально. Уж снайперы всегда и во все времена — лучшие следопыты, наблюдатели. Зачем все это, с какой целью.

— Почему так часто?

— Ты о чем? — не понял Сидорин.

— Да я за пять дней под огонь снайпера попадаю третий раз. Вы слышали за эти дни, чтобы у нас еще кто-то так часто сталкивался со снайперами?

— Ну, по всей сирийской армии…

— Да я не про сирийскую армию. Я имею в виду вас, меня, Олега Стрельникова, Сашку Белобородова, других офицеров, кто часто бывает за пределами базы в Хмеймиме. У меня такое ощущение, что за мной охотятся.

— Кто? — машинально спросил полковник.

— Представления не имею. Но как-то поспешно они все время атакуют. Как будто у них нет времени на серьезную подготовку только потому, что информация о моем выезде за пределы и маршруте получена в последний момент. Вот и здесь. Кто-то поспешил, боялся опоздать. Зачем спешить? Если бы я получил задание или захотел бы сам убить, скажем, вон Броссара, я бы присмотрелся к его службе, нашел бы информатора, вычислил, где он часто бывает, узнал бы, какими маршрутами патрулирует. Ну и так далее. Выбрал бы надежное место, подгадал время, чтобы наверняка и чтобы самому унести ноги. А тут будто приказ дан: «Кровь из носу, а застрелить!» И вот неопытные киллеры тужатся, пытаются выследить, устроить засаду.

— Первый раз, когда ты выезжал в Эн-Нахию, у нас на базе был лейтенант Броссар. Сегодня среди всех прочих, кто знал о нашем с тобой визите на французский авианосец, был лейтенант Броссар.

— Да ладно! — недоуменно уставился на полковника Котов. — Он мне показался приличным парнем. Хотя… в таких делах как раз и надо выглядеть безупречно, иначе…

Машина спустилась с перевала, и впереди возле дороги сразу стали видны машины с французской символикой, обгоревший остов грузовика и уложенные в ряд на обочине трупы. Первым делом, кода машина остановилась, Котов отправился осматривать разложенное на брезенте оружие боевиков. Приседая на корточки, он брал в руки автоматы, пулеметы, разглядывал затворы, приклады, магазины. Отдельно перебирал патроны, выщелкивая их пальцем из магазинов.

Сидорин с Броссаром остановились у легкого каркасного столика, на котором были сложены личные вещи и документы, обнаруженные у убитых. Они что-то обсуждали и спорили. Осмотрев оружие, Котов подошел к телам убитых. Большая часть с бородами, почти у всех исламские символы на одежде, на головных уборах, даже зеленые повязки на рукавах с изречениями из Корана. Очень много молодых, и все явно моложе пятидесяти лет.

Характер ранений ничего в данном случае сказать не мог, поэтому спецназовец и не стал рассматривать пулевые отверстия на одежде и на телах, у которых были задраны рубахи. Угрюмый легионер-сержант заканчивал описание тел, его помощник, с капральскими погонами и фотоаппаратом, убирал номерки, установленные возле каждого тела.

— Ну, что тут интересного? — спросил Котов, подойдя к столу с личными вещами.

— Ничего, — отозвался Сидорин. — Стандартная практика, они же собирались на территорию, подконтрольную правительственным силам, поэтому никаких документов, которые могли бы помочь установить личность каждого. Разве что карта может ответить на какие-то вопросы при детальном осмотре с помощью приборов. Пометок никаких, район обширный. Куда ехали — неизвестно.

— Ни телефонов, ни навигаторов, — вздохнул Котов. — Сдается мне, что у них был проводник. Кто-то из «бандерлогов» был местным или очень хорошо знал эти места. Личности надо устанавливать. Сфотографировать и просить сирийцев поработать с местным населением.

— Это обязательно, но процедура довольно длительная. У тебя есть соображения?

— Есть. Они ехали для серьезного дела, они готовились к серьезному бою, полагаю, что к штурмовой операции и возможному столкновению с бронетехникой сирийской армии.

— Та-ак, — протянул Сидорин. — Давай-ка подробнее.

— А что, посмотрите сами. Во-первых, набор оружия. Это не для бандитского налета и не для рейда по территории, чтобы пострелять для острастки и показать, кто тут самый страшный. У них там гранатометы, выстрелы фугасного действия для борьбы с укрепленными огневыми точками, у них бронебойные выстрелы были заготовлены. И не по одному, не на всякий случай. Еще у них четыре пулемета на полтора десятка человек, включая один крупнокалиберный. Они готовились применять плотный огонь. И еще у них четыре винтовки с оптикой и несколько глушителей. А в обычном бою это нужно? Нет, это нужно для скрытого применения оружия. Убирать часовых и наблюдателей скрытно и на расстоянии.