— Вы говорите по-английски? — спросил вдруг Сидорин.

Пленник перевел глаза на русского полковника и согласно кивнул:

— Да, говорю.

— Хорошо, нам так будет удобнее с вами беседовать. Ваше имя?

— Мехмет Доган.

— Вы наемник?

— Да, — все так же равнодушно ответил мужчина, но Котов почувствовал, что за этим показным равнодушием что-то кроется.

— Неужели из-за денег? — вмешался он, вопросительно глянув на Сидорина. — Вот так просто взять в руки автомат, получить наличные и идти стрелять, убивать? Все равно кого, лишь бы платили?

— Вы кто? — поднял глаза на спецназовца турок. — Священник?

— Нет, я солдат. Я служу своей родине, а не деньгам и мерзавцам, которые их платят, чтобы убивать.

— Да? — На лице пленного появилось выражение горькой иронии. — А что же вы тогда делаете здесь. Так далеко от своей родины?

— Есть мировое зло, и моя страна послала меня с ним бороться. И не пытайтесь втянуть меня в дискуссию о том, что такое добро и зло. Не получится. Когда сражаются вооруженные люди, когда с обеих сторон воины, это еще похоже на честную войну, если не докапываться до причин ее начала. Но когда группа людей, неважно, под какими лозунгами, захватывает страну, качает из ее недр нефть и продает на мировом рынке, чтобы на эти деньги покупать оружие, взрывчатку, чтобы взрывать мирные города в других странах, убивать там мирное население, — это уже не оправдать никакими лозунгами и святыми истинами. Вы — бандит, наемник, вы служили бандитам мирового масштаба, и не надо даже пытаться рассказывать про добро и честь.

— Кажется, я все-таки попал к священникам, — невесело усмехнулся турок и снова стал смотреть в пол.

— Да, мой молодой друг несколько эмоционален, — сказал Сидорин, подмигнув Котову. — Он размышляет категориями, которые ему ближе. Простим ему это. А с вами давайте говорить теми категориями, которые ближе вам. Вы, как и ваша террористическая организация, вне закона. Вы зря нас приравниваете к себе, потому что, как ни крути, а мы армия другого государства, которая здесь по просьбе руководства этого государства, конституционно избранного, замечу, и легитимного. И мы с вами не будем разговаривать на вашем языке. Не будем предлагать вам денег за информацию, вербовать в свои ряды и предлагать пересмотреть ваши моральные или религиозные взгляды.

— Вы из военной разведки? — спросил турок, поднимая голову.

— Приятно общаться с сообразительными людьми. Тогда сообразите, что у вас есть три выхода из этой ситуации, если говорить фигурально, то есть три пути выхода из этой комнаты. Либо вы сотрудничаете с нами и делитесь всей информацией, которой владеете, и тогда мы прилагаем усилия к вашему освобождению и возвращению на родину. Либо мы инициируем международный скандал среднего уровня, связанный с участием Турции в пособничестве мировому терроризму. Эрдоган будет сиять от счастья. А когда мы вас экстрадируем на родину, то вас там ждет… ну вы понимаете. И третий вариант. Самый радикальный, но очень простой, не требующий затрат времени, денег и энергии многих людей. Пристрелим мы вас, и никто знать не будет, в какой яме вас закопали. Вы же знаете, как это делается. Сами, наверное, так делали не раз?

— Умеете вы убеждать. Как-то сразу хочется вам верить, — криво усмехнулся пленный. — Задавайте ваши вопросы. Начну покупать себе жизнь за вашу валюту.

— Нас интересуют ближайшие планы террористов в этом регионе.

— Планы простые. Собственно, и там, где нас набирали и готовили в лагере на территории Турции, нам говорили, что основная задача — поссорить союзников по коалиции. В этом регионе интерес Турции довольно прост. Поссорить вас с западными державами, возмутить общественное мнение Европы действиями российской авиации. Срывать таким образом все попытки начать мирные переговоры с представителями оппозиции. Я знаю, что у французов есть высокопоставленный военный, который помогает в осуществлении этих планов. Не исключаю, что он имеет возможность не только снабжать информацией сирийскую оппозицию о действиях и планах коалиции, но и конкретно помогать в осуществлении диверсионных планов.

— Его фамилия?

— У меня не тот уровень информированности. О нем я знаю, потому что был близок к руководству, но сам в число руководителей не вхожу.

— Хорошо, каковы долгосрочные планы оппозиции, на ваш взгляд, и каково в них участие Турции?

— Ну это, по-моему, очевидно, — пожал плечами пленный. — Никто этого особенно и не скрывает.

— Что именно?

— То, что за Турцией стоит даже не НАТО, а США. У Эрдогана и Обамы тесно соприкасаются интересы. Эрдогану нужно сломить курдов, а еще лучше — уничтожить совсем, тогда вопрос курдской автономии или вообще независимости вставать больше не будет. Я подозреваю, что серия терактов, прокатившихся по Турции, — это дело рук своих же спецслужб. И цель ясна — все свалить на курдских сепаратистов. А США нужно, чтобы регион горел в огне, потому что слишком большие деньги вложены в нефтяные месторождения Саудовской Аравии. Им не нужны конкуренты в виде сильной и богатой Сирии. Они прикончили Ливию, теперь будут кончать с Сирией.

— Вы хорошо осведомлены для рядового наемника, — усмехнулся Котов.

— А я не рядовой наемник. Я вообще-то координатор от организации, которая поставляет сюда наемников. Такие, как я, отслеживаем ситуацию, степень необходимости помощи в той или иной области или регионе страны.

— Турция что-то готовит против курдов?

— Не только, хотя они — цель «номер один». Что именно, я не знаю, просто знаю, что масштабная провокация, которая ударит по имиджу России, столкнет союзников по коалиции, а заодно подтолкнет к продолжению войны тех руководителей вооруженной оппозиции, кто смотрит уже в сторону начала мирных переговоров с Асадом. Никто не заинтересован в мирных переговорах. Я имею в виду за пределами Сирии.

— Что вы знаете о складах в районе города Мукадан?

— Поставки вооружения и боеприпасов не моя епархия, — удивленно посмотрел на русских пленный. — Я не уверен, что именно из района Мукадана готовится какое-то наступление. Возможно, что это часть сети складов, которые тайно разбросаны теперь по разным провинциям и которые снабжаются маленькими караванами. Все очень боятся ваших самолетов. Потери очень большие от авиационных ударов.

— Руководство вооруженной оппозиции сменило тактику снабжения?

— Да, и очень существенно. Поставки идут по ночам, по одной или две машины в конвое. Склад может не использоваться очень долго, пока не возникнет необходимость в его содержимом. И когда возникают новые планы, то сразу всплывает размещение складов, и используется ближайший или тот, в котором есть необходимое для операции в нужном количестве. Возможно, что это один из таких складов.

Пленного увели, а Сидорин принялся ходить по комнате, заложив руки за спину и глядя на носки своих ботинок. Котов некоторое время наблюдал за полковником, потом решил, что полезнее будет все же посмотреть на карту. Он в который уже раз попытался понять, какое направление для очередной атаки могут использовать сепаратисты. Мукадан не был близок к стратегически важным районам или магистралям. Может, он остался с тех времен, когда готовилось наступление на юг из Латакии. Но Диргади говорил, что его брат возил именно в Мукадан военные грузы.