неуместный поцелуй запястья и слова: — А ты полна сюрпризов, цветочек. Очень этому рад. А теперь иди в примерочную, иначе мы не успеем погулять. Давай, начни с розового.

Следующий час стал для меня настоящей пыткой. К счастью, страдала я не в одиночестве: и мадам, и ее помощницы порхали вокруг меня трудолюбивыми пчелками, подавая, надевая, утягивая, расправляя, снимая… И так по кругу.

Сама бы я плюнула на это гиблое дело уже после второго платья, но кучка на примерку уменьшалась слишком медленно, а лорд был неумолим. И мы мерили, мерили и мерили.

Пудрово-розовое, небесно-голубое, персиковое, оливковое, цвета молочного шоколада, коралловое… О, снова оливковое!

— Это, — вынес окончательный вердикт фейри, когда меня вывели к нему в очередной раз, повторно надев оливковое платье в крупную клетку с однотонными воланами по подолу и широким темным пояском. Длинный рукав, строгий воротничок, пуговички спереди, так что можно обойтись без сторонней помощи — платье было нарядным и в то же время сдержанно-элегантным. Как раз для прогулки по центру города под ручку с самым настоящим лордом. — Тебе нравится?

— Очень, — не покривила душой, задумчиво рассматривая свое отражение в большом зеркале, куда меня подвела лично мадам. Судя по ее благоговейному взгляду на фейри, она была очарована им куда сильнее, чем я, но я старалась не думать, что мужчина как-то на нее воздействовал. И глядела на себя.

И не узнавала.

Я была Леди. Даже с растрепанными волосами, раскрасневшимися от долгих примерок щечками и лихорадочно блестящими глазами. Глаза я вообще не узнавала. И вроде цвет не изменился, и разрез тот же, но они стали… Больше? Выразительнее? Ярче? Глубже?

— Тогда надень остальное, — лорд возник за моим плечом и наши взгляды встретились в отражении.

Бесконечно долгие пять секунд я не могла отвести глаз, не веря тому, как гармонично мы смотримся рядом — весь такой таинственный и мужественный он, и вся такая солнечная и хрупкая я, но потом сморгнула и отрывисто кивнула, поторопившись уйти в примерочную, куда мне принесли в том числе и туфельки, подходящие к платью. Про то, что у меня надето под платьем, я старалась не думать, потому что если начинала, то горели не только щеки и уши, но и грудь. А ведь это всего лишь трусики!

Трусики, которые он сам для меня выбрал.

Абсолютно бесстыжий тип!

И нет, я не буду об этом думать! Не буду и точка!

Чулки, перчатки, шляпка в тон к платью, дамская сумочка, даже кружевной зонтик от солнца — мадам подошла к делу основательно, одев меня с ног до головы, а одна из девушек ловко соорудила из моих волос простенькую, но куда более приличную, чем растрепавшаяся коса, прическу.

Мою старую одежду и обувь, а также самостоятельно приобретенные обновки упаковали в сверток, но, когда я потянулась за ним, фейри отвел мою руку в сторону и распорядился доставить его в одну из гостиниц, где он якобы остановился. Я не видела момента, как и чем он расплачивался, но, когда мы выходили из лавки, нам чуть ли платочками вслед не махали.

При этом я здраво опасалась, что меня сочтут за падшую женщину, которой заинтересовался богатенький лорд с понятно какими намерениями, но этого не произошло ни в первые пять минут, ни при прощании. Наоборот, мадам Декстон так и норовила похвалить мой выбор, чуть ли не каждые пять минут приговаривая, как же мне повезло со спутником.

Подозрительно? Очень!

ГЛАВА 6

И вот идем мы по улице, солнышко светит, птички поют, идущие нам навстречу парочки (точнее дамочки) на моего спутника заглядываются, а у меня все не выходит из головы мысль, что фейри Неблагого двора — зверь крайне загадочный и непонятный. Как бы узнать о нем побольше и желательно правду?

— А ты немногословна, — заметил лорд спустя минут двадцать, когда мы дошли до местного парка и углубились по чистеньким дорожкам в сторону центрального фонтана.

— Я не представляю, о чем с вами говорить, — призналась честно. — Что вам интересно? Вряд ли погода, цены на урожай и местные достопримечательности. Не уверена вообще, что они тут есть.

— А что интересно тебе?

— Мне? — Повернула голову к мужчине, бессовестно полюбовалась искорками солнца, отразившегося в его глазах, и не удержала улыбки. — Магия. Зелья. Возможность помогать людям и нелюдям, а еще лечить даже то, что другим не под силу. Я пока только учусь, но и этого хватает, чтобы понимать, как сложен и восхитителен этот мир.

— Восхитителен, — с понимающей улыбкой согласился со мной лорд и жестом предложил идти дальше. — Что ж, приятно удивлен твоему стремлению к самосовершенствованию. Ты учишься сама или у тебя есть наставник?

— Сама, — поморщилась едва заметно, потому что порой это было очень сложно и сильно не хватало советов и подсказок кого-нибудь мудрого и опытного, но выбирать не приходилось. — По родовому гримуару. Ну и Гуччи помогает, он мой фамилиар.

— По гримуару, — задумчиво протянул фейри, словно понял что-то важное. — И к какому роду ты принадлежишь, прелестный цветочек?

— По отцу я маркиза фон Брюнин-Штоцкая, — произнесла и аж саму передернуло. Ну дурацкая же фамилия, честно! — Но гримуар передается по женской линии и там все сложнее.

Сама я в это, как ни странно, сильно не вникала, предпочтя просто принять, как данность, и радуясь, что в принципе могу его изучать, а сейчас задумалась. К какому роду могли принадлежать предыдущие владелицы гримуара, если каждая из них в свое время выходила замуж и брала фамилию супруга?

— Не сомневаюсь, — приглушенно хмыкнул лорд. — Но в такого рода книгах обычно есть страница, где прописаны имена всех предыдущих владелиц гримуара и каждая новая хозяйка вписывает свое. Как звали ту, кто его завела?

— Имя недоступно для прочтения, — вздохнула, сообразив, о чем он толкует. — Там половина страницы заляпана чем-то бурым, как будто бы даже кровью. Можно разобрать лишь три последних имени: матери, бабкино и прабабкино.

— Не слышу в твоем голосе уважения, — с едва заметным удивлением констатировал фейри, я же снова поморщилась.

— Я не знала их. Я сирота.

И это было чистейшей правдой.

Будучи Мариной, я с самого рождения воспитывалась в детском доме, ни разу не заинтересовав возможных приемных родителей, ну а Вильямирна потеряла мать в возрасте трех лет и до четырнадцати воспитывалась отцом. Неплохо в целом воспитывалась, маркиз фон Брюнин-Штоцкий, несмотря на любовь к алкоголю и ностальгии по делам давно минувших дней, души в дочурке не чаял, давая все самое лучшее, в том