Эзра мотнул головой:

— Сначала нужно наведаться к «Дымящим», проверить последнюю однозначную синюю дымь. Очень удачно, что курильщики собираются за городскими стенами у Солнечных ворот как раз ближе к ночи.

У этого гуля просто нечеловеческие запросы к окружающим! Его горящий энтузиазм начинал нехило нервировать. Сдаётся мне, фантастическое рабочее рвение приведёт Эзру к смерти гораздо раньше, чем проклятие иремского кувшина, и будет чудом, если его одного.

— К наркоманам я ни под каким предлогом не полезу, тем более ночью. Днём, кстати, тоже. С моим везением они окажутся шизанутыми сектантами, приносящими женщин в жертву богу Косяку. Каким вообще боком ар-Хан с ними связан? Он торговал травкой?

— Ай, экспрессивная дочь Адама, умерь свой праведный пыл, — Эзра клацнул зубами. — Пока ты говорила, я успел подумать и решил, что «Дымящих» можно пропустить.

— Да неужели?!

— Никаких жертвоприношений они не устраивают, конечно, но ни один человек или гуль в здравом уме не доверит наследницу великого халифата Мирхаан обкуренным утыркам. У ар-Хана хватит мозгов не связываться с ними.

— Так давай завтра сходим к нему домой и прямым текстом спросим, где принцесса? Вдруг он проникнется нашим положением, раскается и покается? Мало ли.

К моему удивлению Эзра неожиданно легко согласился:

— Хорошо, сделаем по-твоему. А сейчас действительно пора ужинать, но не у дяди Иеремии.

— Почему? Второй раз он тебя не отчитает, а на счёт мяса слизней… закажем что-нибудь вегетарианское и нет проблем.

— Дело не в том. Его чайхана через половину города отсюда, когда как мой дом гораздо ближе. Там же переночуешь, тебе всё равно некуда идти.

Расцеловала бы его в порыве благодарности, да есть вероятность быть неправильно понятой. В конце концов, Эзра молодой и симпатичный парень, даром, что гуль. Глаза и клыки вовсе не портят его, а знаки по всему телу только добавляют изюминку. Кстати о них…

— Эзра, — я провела пальцем по одному из символов на плече приятеля. — Что означают твои знаки? Ритуальные отметины? Религиозные шрамы?

Гуль фыркнул с полным безразличием:

— Руны-то? Ничего особенного. Они позволяют мне перекидываться в хурра и обратно. Идём отсюда.

Оранжевые лучи догорающего солнца изменили Кадингир почти до неузнаваемости. Побеленные стены домов приобрели ровный золотой окрас, металлические надписи и элементы декора засияли так ярко, что невозможно смотреть. Люди с улиц исчезли как по волшебству: свернули торговые лавки, позакрывали двери магазинчиков и ставни окон, сняли бельё с натянутых между домами верёвок. Редкие прохожие торопились уйти. Стало очень тихо.

— Ночью будет буря с дождём и сильным ветром, — объяснил Эзра. — Но суть не в ней. Заканчивается время ужина. Как только солнце скроется за горизонтом, есть нельзя.

— Мы не должны поспешить в таком случае? Не хочется остаться голодной.

— Ты иномирянка, дочь чужеземного Адама, разве у тебя не другая вера? А я дождусь завтрака.

За всё время пребывания в халифате, пусть очень недолгого, я не заметила ни одного минарета с полумесяцем, ни креста с колоколами, ни других сакральных знаков, кроме звёзд, удивительно похожих на звёзды Давида.

— Что ещё запрещает вам религия?

В этот раз болтливый Эзра умудрился обойтись всего тремя словами:

— Почитай Священную Книгу.

— С радостью, как только научусь читать. Может, перескажешь своими словами? После знакомства с Общиной Синих монахов мне что-то не хочется копать слишком глубоко.

— Своими словами, говоришь… Хм… Строго установленных правил у нас нет, служить Всевышнему дозволительно в любой форме, пока живёшь по Священной Книге и не противишься воле халифа.

— Зачем же вам тогда монастыри?

— А почему нет? Они существуют, потому что кому-то удобнее замаливать грехи подношениями и подарками, нежели жить праведно.

— Судя по роскоши Общины, народ ваш грешить любит. Ты бы видел рубиновый перстень на пальце ар-Зафара! Могу поклясться, вещица иремская.

Глаза напарника подозрительно заблестели:

— Рубин с чёрными вкраплениями?

— Он самый.

— Вэй из мир! Сыскной приказ уже два года ищет его!

— Так перстень краденый?

— Ещё бы! Вещица жутко дорогая и обладает удивительным эффектом подавлять волю окружающих людей. Между прочим, раньше этот перстень принадлежал родному дяде великого нашего халифа Мунтасира Четвёртого, тени Бога на земле, владыке востока и запада, пока не был похищен.

— Дай догадаюсь — ар-Ханом?

— А кем же ещё? В Мирхаане не так много воров, способных обокрасть правящую семью.

После всего услышанного про ар-Хана, я поймала себя на мысли, что хотела бы познакомиться с ним лично. Воображение уже пустилось во все тяжкие, нарисовав знаменитого вора стильно одетым мужчиной с импозантной внешностью, седыми висками, умным взором и манерами миллионера. Сидит он непременно в массивном кожаном кресле в кабинете с приглушённым светом, дорогими картинами и древними вазами на тумбочках. В зубах сигара, а в руках бокал сухого красного из лучших виноделен Мирхаана.

— Почему ты так прицепился к ар-Хану, а, Эзра? Чутьё чутьём, но нет ли в твоём фанатизме личных мотивов?

— Неприязнь к ворам, как к классу, считается личным мотивом?

— Мы ведь напарники, верно? Если бы я знала, чего именно натворил ар-Хан, раз ты спишь и видишь над его головой небо в клеточку, мне было бы легче поддерживать твои странные теории с нетипичными идеями лезть в бандитские логова.

— Ай, ладно, расскажу, любопытная дочь Адама, чтобы ты прекратила сомневаться в моих поступках.

— Спасибо.

Предвкушая занятную историю, я ненадолго забыла об усталости и собственном неприглядном виде.

— Всё дело в Соломоне аль-Хазми, моём отце. Он заслужил звание лучшего сыщика тем, что довёл до конца все свои расследования. Кроме одного. Ему так и не удалось засадить за решётку ар-Хана. В тот день, когда отец наконец-то арестовал хитрого ворюгу прямо на месте преступления, грянула амнистия по случаю свадьбы нашего халифа. Не буду утомлять тебя бюрократическими подробностями, скажу только, что в результате ар-Хан остался на свободе, а вся безупречная статистика Соломона аль-Хазми оказалась испорчена. Теперь мой долг — долг благодарного сына своего отца — восстановить честь рода.

— Сколько же лет прошло с тех пор? — я задумалась. — Раз принцессе Лейле семнадцать…

— Пять. Прошло всего пять лет. В год сияния Сириуса Мунтасир Четвёртый, тень Бога на земле, владыка востока и запада, во второй раз связал свою судьбу с женщиной. Лейла дочь от первого брака. Ар-Хан же бесчинствует почти десять лет, с тех самых пор, как получил браслет совершеннолетия, вот такой, — Эзра продемонстрировал на своём правом запястье единственный из золотых ободков, не имеющий застёжки. — Начал с Кадингира, потом прошёлся по Рапикуму и Сангару. В одно время исчез с горизонтов года на три, но затем вернулся и принялся за старое. Драгоценности, предметы искусства, редкие артефакты — излюбленный, но далеко не единственный профиль ар-Хана. За ним числятся расхищение древних гробниц, фальшивомонетчество, подделка ювелирных украшений, документов и исторических писем. Каким боком в этот список затесалась незаконная торговля алкоголем, даже не спрашивай.