Нелли махнула рукой, отсекая все их расспросы, и скрылась в кустах.

И раз-два-три… Вальс!

– Вот какая версия убийства тайком гуляет здесь, в «Аркадии», Федор Матвеевич, – заметила Катя, когда они сели в машину и покинули территорию клуба. Ехали по ночной плохо освещенной дачной дороге. Странно, что такая тьма здесь, в двух шагах от фешенебельной Рублевки и особняков.

– Такого парня, как этот Лебедев, пожилая любовница одним может удержать – деньгами. Да, делить его ни с кем не захочет, в этом я не сомневаюсь. – Гущин кивнул. – Но все зависит от того, сколько денег на кону. А их все же еще много осталось, судя по этому клубу. Лебедев не мальчик, ему сорок лет. В таком возрасте мужики прагматики. Да, страсть может ослепить в какой-то момент, но потом… Потом все возвращается в привычную колею. Деньги на одной чаше весов, молоденькая влюбленная толстушка на другой. Не что-то там особенное, а так – рядовой товарищ. Ну да, пусть вспыхнули чувства к ней, как факел, ситуация и правда могла его спровоцировать, эмоции взяли вверх, но потом бы все равно…

– И мне кажется, что долго их роман с Анаис не продлился бы, – согласилась Катя, не желая признаваться, что рассказ Нелли о них, об этой странной паре, задел ее за живое, поразил и заставил сердце биться так сильно, что… Черт возьми, она сама, что ли, позавидовала Анаис? Она же видела его, какой он. Черный Лебедь… Но счастье Анаис было коротким. Эти ее последние фото на «Фейсбуке», где глаза ее сияли, как звезды… И немудрено, только вот…

Гущин чуть притормозил и достал мобильный. Так поздно он звонил патологоанатому и застал того уже дома.

– При вскрытии девушки обратите особое внимание на признаки беременности, – попросил он. – Я хочу знать, не была ли она… если да, то какой срок.

– Вы не только про месть его любовницы думаете, но и его самого подозреваете? – спросила Катя. – Его, Лебедева? Что он мог ее убить? А других убрать как свидетелей убийства?

– Старые связи, замешанные на больших деньгах, – это магнит, Катя. Все устаканивается, если сразу не кончается разрывом. А разрыва у Лебедева с его старой любовницей не случилось. Она просто уехала на какое-то время, самоустранилась, отпустила его. Если Анаис забеременела, это могло стать большой помехой в дальнейшем. Знаешь, я как-то не верю в чудеса. В то, что этот Черный Лебедь планировал бросить тут все и жениться на нашей рыженькой Анаис.

В понедельник полковник Гущин работал в Главке по текущим делам. Катя его не беспокоила. Лишь вечером после окончания рабочего дня заглянула к нему в кабинет. Он сидел за ноутбуком и что-то читал и выписывал в свой блокнот. Катя поразилась – Гущин неделями мог не прикасаться к ноутбуку, игнорировал интернет, избегал гаджетов, говорил, что это все не для него. А тут надо же… Жизнь, она заставит. И всему обучит.

По сути, он уже один работает над этим делом, думала Катя. Опергруппа самораспустилась, никаких оперативок, совещаний. Сотрудники розыска, эксперты лишь доделывают работу, чтобы сдать все материалы в архив. Ну и выполняют кое-какие поручения Гущина. Но это чисто из личного уважения к нему и потому, что он шеф криминального управления.

– Завтра похороны, – сказал Гущин.

– А судмедэкспертиза? – удивилась Катя.

– Похороны Ивана Титова, – Гущин помедлил. – Надо опять поговорить с Эсфирью Кленовой, когда все там закончится.

– Я с вами поеду, Федор Матвеевич.

Он кивнул. Катя уже хотела уходить, когда он сказал:

– Телефоны Виктории и Анаис проверили. Виктория в ту пятницу сделала пять звонков на один и тот же номер. Причем, кому он принадлежит, установить невозможно – паленый. А так там лишь звонки всем домашним. У внучки то же самое – домашние звонки. Но она звонила и в «Аркадию». И Герману Лебедеву она звонила тоже, на его мобильный номер. Не часто.

– Они же виделись регулярно в клубе.

– Последний ее звонок ему был в среду.

– И в среду она как раз в клуб приехала. Они, наверное, договорились по телефону. Лебедев сказал нам, что с сетями не дружит. Его точно нет среди ее друзей на «Фейсбуке»?

– Нет. Там только девчонки, однокурсницы ее по университету.

– А она работала где-то? – спросила Катя.

– В последний год нет. Жила в свое удовольствие. Виктория, ее мать, числилась в одном издательстве переводчиком. Но уж как она там работала, если по кабакам по ночам шлялась…

– Что же это, всю семью содержала столетняя Клавдия Первомайская?

– Надо это выяснить у Кленовой. – Гущин снова помолчал. – Есть один момент, Катя. И дочь, и внучка вели свободный образ жизни. Если бы убийца что-то имел против одной из них, он мог бы где-то ту или другую подстеречь. Мог напасть вне дома. Зачем ему было лезть в старый знаменитый писательский поселок, где все же есть охрана? Лишь одна из этой троицы могла быть убита только в доме – старуха. Она постоянно находилась там в силу своего возраста. Добраться до нее иным путем убийца просто не мог.

Катя вернулась к себе. Что он там вычитывает в интернете? Она набрала в поиске «Клавдия Первомайская». И ее сразу же затопило море ссылок и статей. Об убийстве. И о прошлом. «Последний знаменитый детский классик Советского Союза». «Двуликий Янус эпохи тоталитаризма». «Она писала про пионеров Советской страны и настрочила сотни доносов на своих коллег по литературному цеху». «Дело НКВД против «Детиздата» 37-го года». «Тамара Габбе – автор «Города мастеров» – была арестована по доносу Первомайской». Катя закрыла глаза… Не хотелось все это читать.

Во вторник Катя ждала Гущина, чтобы отправиться на похороны, и страшилась этой поездки. Там мать Титова, во что это может вылиться? Но Гущин на кладбище не поехал. Он привез Катю на Садовое кольцо. К монолитному мрачному дому недалеко от Курского вокзала. Они въехали в арку – шлагбаум двора был открыт по случаю ремонтных работ. Гущин остановился у детской площадки. И почти сразу они увидели Эсфирь Кленову. Она устало брела со стороны Садового кольца, от троллейбусной остановки. Катя отметила, что для своего почтенного возраста Эсфирь весьма подвижна, хотя сгорблена и тщедушна. Вся в черном и сама почерневшая от горя. Она шла домой – они приехали туда, где она жила.

– Эсфирь Яковлевна, – окликнул ее Гущин, выходя из машины.

Она оглянулась. Потом, шаркая, пошла и села на скамейку на детской площадке. Они подошли к ней.

– Закурить есть, начальник? – непередаваемым тоном спросила Эсфирь.

Гущин достал сигареты, протянул ей, сам сунул сигарету в рот и дал ей прикурить от зажигалки. Старуха-литсекретарь выпустила дым ему в лицо.

– Похоронили мы Ваню, полковник. Двадцать два года он прожил. Родственники Светы меня на поминках не захотели видеть. Уверены, что это я полицию на Ваню натравила, показания дала. Света уговаривала их, стыдила, но… Я ушла. Что это у вас на скуле?