Старуха испуганно округлила глаза и поторопилась догнать караван, плотно прижимая плащ к носу и рту.

– Ну вот, это было ужасно, – скорбно сказала Рэн. – Она так испугалась…

Тэмсин с силой ткнула ее локтем.

– Нельзя просто так болтать, что идешь на север, когда все толпами бегут на юг. На север только ведьмы идут. Если привлекать к себе внимание, путь станет куда сложнее.

Задумавшись, Тэмсин потерла левое предплечье. Вряд ли Рэн могла оценить чудовищный риск, на который шла ведьма. Она была одна посреди моря осуждения, ее захлестывало неуверенностью и страхом. Будет ли родина рада ее возвращению? Есть ли у нее вообще родина?..

Рэн сжала губы.

– Тебе вроде нравилось внимание, – кисло сказала она, будто зачитывая строки из дневника Марлины.

Тэмсин рассвирепела. Последние пять лет она провела, посвятив свой дар служению людям из Лэйдо и не высовываясь. Не привлекая ничьего внимания. Просто самая обычная ведьма.

– Пошли! – Она потянула Рэн за руку, едва не заставив упасть, и направилась прочь с площади. Дорога, заполненная людьми, которые шли за караваном, не обещала спокойного пути, и Тэмсин повела Рэн кукурузными полями. Гигантские зеленые стебли хлестали девушек, но здесь не было народу, а значит, оно стоило того.

– Знаешь, – буркнула Рэн за ее спиной, – это нелепо.

Тэмсин сделала вид, что не слышит. Продирание сквозь кукурузу покажется сущей мелочью, когда они направятся по Дороге Королевы на север и проберутся под высокими горами, что шипами высились на горизонте. На вершине высочайшего пика находился дворец, где располагался двор королевы Матильды. Ниже лежала разрушенная столица, Фарн. А прямо за городом начинался Лес.

Простой народ рассказывал своим лишенным магического дара детям страшные сказки об ужасах Леса: о бандитах, гигантах и волках – одна опасность хуже другой, их ужас зависел от рассказчика, – но в действительности там была лишь полоса заклинаний и чар, благодаря которым люди без дара не могли пересечь чащу, казавшуюся бескрайней. Лес не пускал их Внутрь. Мир Внутри принадлежал ведьмам.

Всем, кроме Тэмсин.

Она даже не знала, пропустят ли ее через Лес. Может, древние чары почуют искореженный шрам на ее руке и откажутся развести кривые ветви. Может, Глава Ковена оставила у Леса стражу, чтобы не дать Тэмсин вернуться. Каждый ее робкий шажок мог оказаться напрасным.

Незнание угнетало сильнее всего, оно скребло по сердцу, как острые коготки кота Советницы Мари, который никогда не любил Тэмсин, зато обожал Марлину.

Тяжесть воспоминаний о сестре гнула голову, посылала боль в спину. Трудная ноша, будто неудобный груз. Тэмсин так долго оплакивала сестру, которую помнила – хотя проклятие, конечно, размыло некоторые черты. Но теперь, благодаря дневнику, Тэмсин начинала опасаться, что та сестра, которую она себе воображала, никогда и не существовала в действительности. Что вся эта скорбь была о той Марлине, что была лишь плодом ее воображения, ее искаженной памяти. Ее отчаяния.

Тэмсин поскребла левую руку, впиваясь ногтями в шрам. Она уже так устала, а они еще и из Лэйдо не вышли.

По крайней мере, дневник остался дома. Гладкая кожаная обложка не впивалась в бок, строчки не плыли перед глазами. Тэмсин радовалась этим мелочам. Мелочам вроде блаженной тишины.

Тишины?..

Тэмсин крутанулась на месте, везде встречая лишь кукурузные початки. Рэн нигде не было. Ведьма так погрузилась в свои разрозненные воспоминания, что понятия не имела, как давно ее спутница пропала.

– Рэн? – Она не хотела звучать вопросительно. Утверждения давали чувство контроля. Вопросы пугали привкусом зависимости. Тэмсин уж точно не желала зависеть от Рэн.

Ответа не было. Вопреки собственному решению Тэмсин вновь прокричала имя Рэн, уже громче.

Раздался шелест – ветерок чуть покачивал стебли. Тэмсин задержала дыхание. По сумбурному топоту невозможно было понять, принадлежат шаги человеку или животному. Ведьма попыталась одолеть страх, что полз по позвоночнику. Гигантские пауки – это только начало. Может, там шуршали ядовитые шмели или ожившее пугало. Может, оно поймало Рэн и привязало ее к шесту – приглядывать за посевами.

Тэмсин коснулась ленты вокруг шеи, и в груди затеплился огонек надежды. Если бы Рэн погибла, лента бы развязалась. Тогда Тэмсин смогла бы вернуться домой и забыть об этой кошмарной идее. Но лента все так же плотно охватывала ее горло. Тэмсин с раздражением вздохнула. Что ж, Рэн не умерла.

– Рэн! – В этот раз ведьма не спрашивала.

– Что? – Исток прорвалась через заросли, шатаясь и пригибаясь, глядя, как олененок, и шагая весело, как будто вокруг стояли первые весенние деньки. – Я заметила там цветы вдоль дороги. – Она сунула ведьме пучок полевых цветов. Тонкие корни растений были нетронуты. Казалось, что Рэн не срывала цветы, а уговаривала хрупкие корешки вылезти самостоятельно.

Тэмсин равнодушно взглянула на букет:

– Ну и что мне с этим делать?

– Любоваться? – Рэн озадаченно приподняла бровь. – Нюхать?

– По-моему, это чудовищная трата времени.

Открыв рот, Рэн смотрела на искаженное лицо Тэмсин.

– Ты даже цветок не можешь любить?

Ведьма яростно стиснула зубы.

– Ну и что?

– Так грустно. – Рэн распахнула глаза, но издевки в них не было. Она нахмурилась: – Что ты видишь, когда смотришь на эти цветы?

Она сунула пучок в руки Тэмсин, та неохотно взяла.

– Лепестки… белые? – Ведьма поднесла стебель к носу и вдохнула. Ничем, разумеется, не пахло. – Это смешно.

Она швырнула цветы на землю и старательно раздавила каблуком. Рэн отшатнулась.

– Ты делаешь им больно!

– Это просто цветы.

– В них есть волшебство, – настаивала Рэн. – Они могут чувствовать.

Тэмсин закатила глаза.

– И что же они сказали, когда я на них наступила? – резко, насмешливо спросила она.

Рэн выглядела задетой.

– Они ничего не говорят, просто кричат. – Она дернула косу. – И лепестки вообще-то не белые – они розовые, цвета неба прямо перед заходом солнца. Они сладко пахнут, как трава после дождя. – Рэн наклонилась и погладила пальцем лепесток. – И еще они нежные, как щечка младенца.

Тэмсин раздраженно цыкнула.

– Нет.

– Это правда, – стояла на своем Рэн.

Ее вера в собственные слова только подпитывала злость Тэмсин. Девчонка могла чувствовать, она еще и описывала свои впечатления достаточно скудно – лишь слегка напоминая Тэмсин, как ей не хватает этого мира. И все же этого хватало, чтобы разбудить мечту о большем.

– Нам необязательно беседовать.

– М-м, – голос Рэн выдавал обиду, но Тэмсин слишком радовалась тишине, чтобы волноваться об этом.