— Этой карте уже несколько веков, — вздохнул Марк. — Даже указанные на ней ориентиры могли сместиться или исчезнуть. Возможно, нам придётся вернуться и брать проводника. Но сначала всё-таки попробуем справиться сами. По коням?

Карнач кивнул, и вскоре они продолжили путь. Следующим ориентиром была указана скала с большим камнем на вершине, похожая на львиную голову, но, хотя они ехали по дороге, и не было никаких признаков её разрыва или смещения, там, где должен был находиться ориентир, его не оказалось. С одной стороны стояла характерная скала с отколотой вершиной, с другой — крутой склон, замыкающий узкий каньон, но скалы с камнем не было. На всякий случай Карнач велел своим людям осмотреть гребни скал по краям каньона, который казался ему подходящим местом для засады.

И он не ошибся, потому что, обследовав дальний выход из каньона, Стэн нашёл большую осыпь камней. Поднявшись выше, он обнаружил на камнях следы копоти и рассыпанный порох. Посмотрев сверху на осыпь, он заметил, как между камнями что-то блеснуло. Позвав товарищей, он спустился и вместе с ними принялся откидывать лежащие сверху камни. Вскоре под ними блеснула начищенная кираса.

— Они взорвали эту скалу, — проговорил Карнач, осмотревшись и поняв, что стоит на братской могиле второго отряда. — Она обрушилась и погребла отряд под обломками.

— Алкорцы что, тащили с собой бочки с порохом? — изумлённо воскликнул Ламбер, глядя, как Ла Моль вместе со Стэном укладывают обратно камни, ранее прикрывавшие труп.

— Нет, — покачал головой Валуев. — Сходу не просто выбрать место, куда подложить порох, чтоб рухнула вся скала. Наверно, для того, чтоб обвал был таким мощным, пришлось продолбить в скале шурф и заложить порох в него. Думаю, что всё это было устроено заранее, как вторая западня.

— Или третья, или четвёртая, — пробормотал Игнат, — просто эта показалась им самой подходящей, чтоб накрыть сразу весь отряд. Они хорошо подготовились к обороне. Наши тоже всегда так делали.

— Ваши? — насторожился Марк.

— У нашего народа большой исторический опыт партизанской войны, — пояснил Карнач. — И то, что мы видим, — плохой знак. И особенно плохо то, что эта диверсия была спланирована даже не для того, чтоб остановить захватчиков, а с целью уничтожить ориентир.

— То есть, возможно, и следующего мы не найдём? — нахмурился Ламбер.

— Посмотрим, — проговорил Марк и решительно направился к своему коню.

Однако, следующий ориентир, в списке обозначенный в виде зайца, вскоре появился перед ними. Это была очень высокая тонкая скала с раздвоенной, как заячьи уши, вершиной. Тем не менее, это не слишком ободрило Марка, поскольку он считал, что если алкорцы начали уничтожать ориентиры, чтоб сбить неприятеля с пути, то должны были продолжить эту тактику. Даже если они взорвали скалу с камнем только для того, чтоб погубить отряд землян, они не могли не понимать, что уничтожив ориентиры, они отсекут дальнейший путь для неподготовленных к путешествию в горах пришельцев. И если «заячьи уши» уцелели, то, скорее всего потому, что должны были привести к следующей западне.

Карнач на это возразил, что одно дело — взорвать небольшую скалу, и совсем другое, высокий пик с массивной подошвой. Это может быть просто невозможно. Марк согласился, но помрачнел ещё больше.

Дорога потихоньку карабкалась всё выше, подъёмы становились круче. Порой тропа обрывалась широким каменистым склоном и рыцари замирали, тревожно глядя на это препятствие, однако гвардейцы спокойно разворачивали коней и начинали подниматься, двигаясь зигзагом, а потом осторожно спускаясь по противоположному склону вниз, туда, где тропа снова вилась среди скал и камней.

Первые светлые сутки подошли к концу, и отряд остановился на ночёвку у входа в небольшую пещеру. Марк, присев у стены, достал копию старой карты, чистый лист бумаги и перья с чернильницей и принялся писать донесение, попутно составляя на следующем листе новую карту. Она пока не так уж отличалась от старой, но отмеченные на ней осыпи и обрывы пути сильно искажали чёткую линию, начерченную на копии. Рядом сидел Карнач, и, наблюдая за действиями Марка, напоминал ему о деталях, которые тот невольно упускал.

После этого они легли спать, выставив караульных, которые менялись через час, чтоб все успели поспать достаточное количество времени.

Наконец, привал был окончен и отряд двинулся дальше. Марк хмурился, чувствуя лёгкое головокружение и недостаток воздуха. Ему казалось, что скалы вокруг него медленно плывут, как в дымке, а облачное небо над головой словно давит на плечи.

Карнач успокоил его, сказав, что для высокогорной местности это обычные ощущения, а облака действительно стали ближе, поскольку отряд поднялся слишком высоко над уровнем равнины.

- Возможно, дальше крутых подъемов будет меньше, - заметил он, с тревогой поглядывая на рыцарей и прикидывая, как перенесут эти нагрузки те, кто пойдут за ними следом.

Лошади тоже заметно устали, и потому последний отрезок пути до темноты оказался довольно коротким. В сумерках они вышли к широкой ложбине в горах, где протекала быстрая река, первая, встретившаяся им на пути. Она была широкой, но судя по бурунам на поверхности, довольно мелкой, и её можно было перейти вброд. Однако за рекой сразу начинался крутой подъём в горы, и Марк решил отложить переход до следующего светлого утра. Он хотел устроить привал на берегу, но Карнач удержал его от этого, объяснив, что даже небольшая гроза в верховьях реки вызовет её мощный и стремительный разлив.

В результате они устроились на площадке, под прикрытием нависающей над тропой плоской скалы. Пока рыцари устраивались на привал, гвардейцы тщательно обследовали всё вокруг и, не обнаружив ничего тревожного, вернулись в лагерь.

По мере сгущения темноты, воздух становился всё холоднее, с реки то и дело налетал ветер, который трепал пламя костра и задувал под тёплые плащи сидящих вокруг огня людей. Изредка откуда-то доносилось тоскливое завывание, но прислушавшись, можно было понять, что это не живое существо, а ветер воет среди острых уступов скал.

Эта ночёвка далась им нелегко. Рыцари Сен-Марко мёрзли, и обступившие их вокруг горы, давили, создавая ощущение одиночества и безысходности. Они молча сидели у костра или прятались от ветра под скалой. Говорить ни о чём не хотелось, и они иногда проваливались в сон, чтоб вскоре снова проснуться и вернуться к своим безрадостным мыслям. Гвардейцам было немного