– Что там такое сказали?

Я раскрыла рот, но гортань словно заполниласьпластилином, в палате внезапно пропал воздух.

– Повторяю, – равнодушно оралгромкоговоритель, – медсестру из пятого блока просят забрать у патологоанатомарезультаты вскрытия тела Ирины Савельевой, умершей вчера в гостинице.

– Вскрытия тела Ирины Савельевой… – однимигубами повторила Вера. – Она скончалась?

– Нет, нет, – малодушно закричала я. – Ошибка!Это другая Ирина Савельева, тезка!

Вера вытянула вперед руку.

– Можешь немедленно отвезти меня к дочери впалату? Отвечай!

– Ире плохо, она в реанимации, туда непускают!

– Врешь! – просипела Вера. – Брешешь, иначе быуже волокла меня к ней. Что нам реанимация? Ты везде пролезешь! Я тебя хорошознаю. Обмен… О нет! Обмен! Случился обмен!

Я нажала на кнопку вызова врача. Подруга,вцепившись в одеяло, забормотала:

– Ким Ефимович сказал: чтобы Сереженька обрелтело, нужен обмен, мальчик останется со мной, а кто-то уйдет… Забрали Иру! Ейстало плохо в тот момент, когда целитель проводил обряд, он обещал начать егоднем… Обмен произошел… Сереженька со мной, но Иришку…

Вера разорвала пододеяльник, я оторопела, итут, на мое счастье, в палату вбежали доктор, две медсестры и Андрей.

Можете обвинять меня в черствости, трусости иэгоизме, но я, увидев растрепанного Савельева, бочком, бочком добралась додвери и сломя голову кинулась прочь. Липкий ужас отпустил меня лишь после того,как я влила в себя в ближайшей забегаловке три стакана отвратительногорастворимого кофе. На улице бушевало лето, народ потел от жары, а меня колотилов ознобе. Огромным усилием воли я победила дрожь и сказала себе:

– Обо всем подумаю завтра. Сейчас необходимоотвлечься, в воспаленных мозгах не возникают конструктивные мысли.

И тут затрезвонил мобильный. От неожиданностия поперхнулась пойлом, закашлялась и пролила на себя содержимое чашки.Светло-бежевое платье покрыли темные пятна, а сотовый продолжал орать, тот, ктосейчас непременно хотел со мной поговорить, был на удивление настойчив. Ядостала трубку и постаралась не демонстрировать раздражения.

– Слушаю.

– Почему утку не забрала? – заорали мне в ухо.

Пару секунд я пребывала в недоумении, потомвспомнила, как начался вчерашний день, и спросила:

– Кирилл, ты?

– Кто еще тебе домашнего пришлет? – запричиталЛаскин. – Выбрал самую жирную в сарае, красавицу, сам лично ей башку свернул… Ичего? Анна Сергеевна тебя час на вокзале ждала!

Я стала оправдываться:

– Я приехала к поезду заранее, но в нем неоказалось семнадцатого вагона.

– Ваще! – перебил меня Кирилл. – Я сам уткубабке вручил! Состав Момылино – Москва!

– Стой, ты мне велел встретить поезд изМотылина, – поправила я.

– Раз я на периферии живу, значит, идиот? –вскипел Ласкин. – Момылино!

– Мотылино, – не уступала.

– Момылино-о-о, – заорал Кирилл. – Повторяю:Мо-мы-ли-но! У нас только он притормаживает! Остальные мимо свистят.

– Хорошо, – вздохнула я, – извини. Давайсчитать, что утка дошла до получателя. Огромное спасибо за желание меняугостить. Позвони своей Анне Сергеевне, которая любезно согласилась помочь тебев доставке птички, и вели ей съесть утю.

– Что? – взревел Кирилл. – Ни фига себелюбезности! Бабка курьер, товар возит! Она бабла больше моего имеет, и еще ейсамую жирную уточку? А харя не треснет?!

– Не нервничай, – попробовала я остудить пылЛаскина.

Куда там. Кирилл, забыв о счете, которыйвыставит ему телефонная компания, тараторил без умолку. А мне оставалось лишьудивляться предприимчивости российских граждан.

Нашего человека так просто не вышибить изседла ни революциям, ни кризисам, ни природным катаклизмам. Анна Сергеевнапридумала замечательный бизнес: она занимается перевозкой посылок, берется заденьги доставить в столицу что угодно: велосипед, детскую коляску, кошку вперевозке, книги, а один раз ухитрилась притащить даже комод. Живет бабулька вМоскве и трудится больше, чем другая специализированная компания. Репутация убожьего одуванчика золотая, ее честность никем не оспаривается, телефон АнныСергеевны отлично знают те, кто имеет родственников в разных городах России, сбойкой пенсионеркой находятся в контакте и проводники. Желая передать мне утку,Кирилл соединился с «курьершей», а та сообщила, что проедет мимо полустанка,где живет Ласкин, в среду и готова прихватить передачу.

– Не расстраивайся, – вклинилась я в горячуюречь Ласкина, – давай координаты старушки. Съезжу к ней домой и заберу уточку.

Приятель продиктовал адрес и телефон,предупредив:

– Сначала позвони. И не вздумай ей хотькопейку дать! Нечего ее баловать, я уже заплатил бабке по полной.

Пообещав проявить благоразумие, я попрощаласьс Кириллом, а затем соединилась с Анной Сергеевной. И услышала в ответследующее:

– Васильева? Лежит ваш ящичек, заберите егопоскорей.

– Уже лечу, – пообещала я и пошла в местныйтуалет, чтобы замыть пятна от кофе.

Из напитков я предпочитаю чай или латте,растворимый кофе пью только в крайних случаях. Ну скажите, может ли кофейноезерно соединиться без осадка с водой? Если вы варите натуральную арабику, вджезве непременно останется гуща, значит, кофеек в порошке или в гранулахискусственно изменен, а это мне уже не нравится. И пахнет он непривлекательно,и вкус у него противный, и вид странный, и реклама слишком навязчивая. Вывстречали на улицах щиты с плакатами: «Покупайте цельные зерна из Кении, онисамые лучшие»? Я нет. Натуральный продукт никто не нахваливает, зато его эрзацбезостановочно подсовывают потребителю. А как говаривала моя бабушка: хорошаявещь молчит, дрянная же громко кричит.

Впрочем, это исключительно мое личное мнение.Еще мне не нравится порошковое молоко, но многие люди с удовольствием пьют иего, и всякие «кофейные растворы».

Размышляя, я безуспешно пыталась избавиться отпятен на одежде. Вскоре мне стало понятно, если надо покрасить вещь в цветкапуччино, смело опускай ее в тазик, наполненный растворимым кофе.