Музыка затихла, и разгоряченная Гретхен рухнула на диван. С горящими глазами прижалась к Джеку и страстно поцеловала его в губы. Он кожей ощутил ее жар и возбуждение. Ответив на поцелуй, Иван отстранился:

– Очень красивое исполнение. Вы профессионально занимались танцами?

– Баловались в юности. – Гретхен зарылась носом в его волосы и втянула воздух.

– Не профессионально, а так, для общего развития, – добавил Стефан, наливая себе порцию коньяка. – Разными танцами увлекались. А этот называется бразильский зук. В Мюнхене педагогов нет, так мы полгода мотались в Австрию на выходные, брали частные уроки у одного мастера, Камачо.

– Пошли в спальню, – шепнула Гретхен.

Иван послушно встал:

– Спасибо за концерт. Мы, пожалуй, отправимся спать. Спокойной ночи, Леони, Стефан.

Они поднялись в свою комнату. Гретхен подошла к окну и застыла, глядя в прозрачные сумерки.

– Вот так живешь, живешь, а потом вдруг чувствуешь, что приблизился к пониманию чего-то очень важного, – задумчиво произнесла она. – Тебя накрывает нервозный восторг, как перед соревнованиями, – и ты пытаешься ухватить, ощутить, осознать это важное, – но осязаешь только легкую воздушную волну, пробежавшую по твоим волосам, – Гретхен перевела взгляд на Ивана и несколько секунд наблюдала, как он раздевается. Потом добавила:

– А может быть, и нет никакого секрета. Может, весь секрет именно в этом нервозном восторге, голодном и всепоглощающем.

Среди ночи их разбудили крики. Похоже, Стефан и Леони ссорились. В коридоре громко стукнула дверь и раздались чьи-то быстрые шаги.

Джек открыл глаза и увидел, что Гретхен сидит на кровати и внимательно прислушивается к шуму за стеной.

– Хочешь, схожу проверю, в чем дело? – без энтузиазма предложил он.

– Нет, не надо.

Джек помолчал.

– Они давно вместе?

Гретхен саркастически хмыкнула, забираясь обратно под одеяло:

– Давно вместе? Я первый раз ее вижу. Наверное, Стефан подцепил ее вчера вечером, лишь бы убедить нас поехать в коттедж. Будь он один, выглядел бы третьим лишним. А две пары – уже компания.

Она прижалась к Джеку всем телом:

– Давай спать!

Сквозь дрему Иван различил звук отъезжающей машины и тут же отключился.

Он проснулся рано, за окном еще клубился туманный утренний сумрак. Осторожно, чтобы не разбудить Гретхен, встал, надел спортивные штаны и футболку и покинул спальню.

В гостиной горели маленькие тусклые бра. Было прохладно. Джек разжег камин и несколько минут смотрел, как постепенно пламя охватывает сухие поленья. Он протянул руки к огню, теплая волна мягко лизнула ладони.

После вчерашнего вечера у Кравцова остался странный осадок. Вроде бы все прошло замечательно, в лучших традициях дружеского отдыха в приятной компании. И тем не менее Ивана преследовало назойливое чувство, что он упускает какой-то важный нюанс, нечто, способное объяснить причину его невнятного беспокойства. Может, все дело в том, что его влюбленность в Гретхен приблизилась к опасной грани, за которой начинается неуправляемая страсть? Однако Джек отдавал отчет каждой эмоции – и пока не видел существенных поводов для волнения. Его увлеченность все еще находилась в пределах обозначенной нормы. Тогда что тревожит подсознание? Что оно пытается донести, генерируя некомфортные интуитивные сигналы?

Хотелось сесть и хорошенько подумать над этим вопросом, но Кравцов отлично знал, что его подсознание работает по другой схеме. Простые размышления утомляют. Чтобы пробудить то, что принято называть вдохновением, требовался определенный ритуал, выработанный еще в юности.

Со стороны это выглядит так: парень в спортивной одежде и с плеером в ушах стремительно бежит по улице. Вот и все.

А на самом деле…

Перво-наперво Джек мысленно проговаривал тревожащую его проблему. Затем подбирал музыку, соответствовавшую настрою. Без слов, с классическим звучанием. Затем выходил на улицу и начинал пробежку. Бежал долго, монотонно, в хорошем темпе. В наушниках звучала вдохновляющая мелодия, мышцы приятно напрягались, сердце учащенно билось. В такие моменты Джек ни о чем не думал – рассматривал городские пейзажи и встречных прохожих.

Где-то на сороковой минуте он начинал чувствовать легкое возбуждение, не сексуального, а ментального свойства. Внутри что-то вибрировало и рождало хаотические картинки. Через десять минут картинки складывались в сюжет. Джек впадал в полутрансовое состояние – и видел только долгую дорогу впереди, на фоне которой разворачивалась сама проблема и все возможные варианты ее решения. Ему оставалось лишь наблюдать, запоминать и делать выводы. Это было удивительное чувство.

Джека накрывало всеобъемлющее счастье и удовлетворение миром. Энергия переполняла его, он увеличивал скорость, срываясь на бешеный темп. Через час он заканчивал пробежку, поднимался к себе в квартиру и садился за компьютер, чтобы зафиксировать информацию. Когда пальцы касались клавиатуры, приходила усталость. И эта усталость была желанной.

Джек подошел к окну. Можно было бы побегать по окрестностям, но ночью выпал снег и запорошил дорожки. Рассекать по сугробам – удовольствие сомнительное. Джек вспомнил о домашнем спортзале. На беговой дорожке в помещении ритуал тоже срабатывал, хотя на свежем воздухе процесс казался приятнее.

Иван углубился в темноту коридора. Где-то в самом конце была дверь. Он нащупал ручку и дернул, но дверь не поддалась. Странно. Зачем запирать спортзал? Джек огляделся и увидел вторую дверь, которую раньше не заметил. Она была приоткрыта. Он нащупал выключатель и зажег свет. Тренажеры, штанги, боксерская груша, элиптикал и трендмил. Зеркала в полстены. Окна от пола до потолка смотрели на озеро. В таком зале можно торчать часами – не надоест.

Джек поприседал, размял колени и локти, покрутил шеей. Затем зашел на беговую дорожку, выбрал нужную скорость и нажал на старт. Плеера он с собой не взял, но это не критично. Он особо и не рассчитывал, что именно сегодня докопается до истины. Он в коттедже с красивой женщиной, можно перенести размышления на другой день. А вот размяться не помешает…

Он бежал, наблюдая, как плавится розовый горизонт, как медленно наполняются теплым прозрачным светом зеркальные воды озера, как тяжелое туманное облако, закрывавшее полнеба, распадается на сотни маленьких белесых клочков…

Джек постепенно ускорялся, чувствуя, как вместе с вырывавшимся из легких воздухом его покидает беспокойство. С каждым новым шагом он словно становился легче и невесомей, пустота внутри его ширилась и дрожала, заполняя каждую клетку. Монотонность движения действовала гипнотически, успокаивая и пробуждая скрытый смысл. Джек прибавил скорость. Теперь он бежал на пределе своих возможностей. Впереди уже замаячило что-то похожее на подсказку. Громкий голос вернул его к реальности, заставив выключить тренажер и обернуться.