Разумеется, после сказанного женщинам позарез потребовалось поступить наоборот.

— Отойдите-ка, молодые люди! — решительно провозгласила старушка, оказавшаяся не робкого десятка. — Это мой дом, и мне решать, куда тут смотреть, а куда…

Договорить она не успела, потому что оказалась рядом с Лисицей и увидела нечто, заставившее ее потерять дар речи. А секунду спустя ноги у нее подкосились, и старушка начала плавно заваливаться набок. Подруги успели схватить банку, которую старушка так до сих пор и держала в руках. А Лисица и Эдик быстро подхватили сухонькое тельце хозяйки дома и бережно перенесли его в соседнюю комнату. Проход таким образом оказался открыт. И подруги не смогли удержаться, чтобы не заглянуть туда.

— Мама родная! — воскликнула Леся, увидев на полу распростертое тело Людки Стекольщицы.

Голова у женщины была покрыта кровью. Брызги были на полу, стенах, чистой белой скатерти и даже на занавесках. В том, что Людка Стекольщица мертва, сомнений ни у кого не возникло. Такого остановившегося взгляда, таких скрюченных в смертной судороге рук у живого человека быть просто не может.

— Что же это получается? — пробормотала Леся. — Сначала Боцман, теперь его Людка… Это что такое? А? Вы понимаете?

— Понимаем. Тут произошло убийство.

Увы, если в истории с Боцманом еще можно было винить в трагедии несчастный случай, мол, заплутал с пьяных глаз бедняга, не узнал родного леса, не уберегся, свалился в колодец да при падении и ушибся насмерть, то тут ситуация была совершенно иной. Сама себе Людка такие ранения нанести никак не могла. К тому же рядом с ней валялись обломки табурета, одной из ножек которого и была забита насмерть эта женщина.

На какое-то время в доме стало совсем тихо. Мужчины все еще хлопотали возле упавшей в глубокий обморок старушки хозяйки. И таким образом, обе подруги и Полина оказались предоставлены самим себе.

— Сколько тут всюду крови! — в страхе шептала Полина. — Мне страшно! Кто же это ее так?

— Да! — воскликнула Кира, выходя из ступора. — В самом деле, кто? В доме есть кто-нибудь еще, кроме нас самих и хозяйки?

— Надо тут все осмотреть!

Но Лесю остановил Эдик, отвлекшийся наконец от старушки.

— Спокойно, девочки. Предоставьте эту работу нам!

— А вы побудьте рядом с бабушкой. Так будет лучше и вам, и нам, и ей.

Старушка, уже пришедшая в себя, все еще лежала на заправленной кружевным покрывалом кровати и слабо шевелила губами. Она явно хотела что-то сказать. И Лесе, которая первой подошла к старушке, удалось разобрать несколько слов.

— Жилец мой… — шептала старушка. — Мальчик молоденький… Имя смешное… Ноем его зовут. Где он?

— Ной? Он был тут?

— Да, в доме оставался. Больше никого не было.

— А вы где были?

— К сестре ходила. За пахтой.

Так вот что за мутная желтоватая жидкость была в банке, которую старушка принесла с собой. Пахта или сыворотка, продукт, получаемый при изготовлении домашнего творога. Эту жидкость охотно используют опытные хозяйки для приготовления теста. Ученые утверждают, что по своей полезности сыворотка превосходит даже творог, хотя и является всего лишь побочным продуктом его приготовления.

— Блинчиков мальчик захотел, — слабо шептала старушка. — Вот я и пошла.

— Дома только один жилец и был?

— Да.

Значит, это с Израком ссорилась Людка. И значит, это Израк и ударил ее табуретом по голове. Узнавать такое о человеке, которого хорошо знаешь, всегда неприятно. И Полина побледнела как беленое полотно, которым была заправлена кровать старушки. Но затем пальцы ее сжались в кулаки. И девушка гневно сверкнула глазами.

— Не может этого быть! — возмутилась она. — Израк — не убийца! Он и мухи не обидит!

И тут неожиданно подал голос Ваник.

— Ну, это как сказать, — заявил он. — Одному-то типу он рыло точно начистил. В кровь морду гаду разбил.

— Ты это про кого?

— Да повадился к нам один общественный деятель таскаться. Дескать, мы уродуем исторический памятник, уничтожаем культурное достояние России. Мы ему бумаги показываем, что усадьба никакой ценности для культуры России не имеет, вполне заурядная усадьба, да еще находящаяся на момент ее передачи в руки нового хозяина практически в состоянии руин. Я сам фотографии видел, там ничего, кроме стен и оконных проемов, и не было.

— А что этот деятель хотел?

— Требовал, чтобы мы работы приостановили, а лучше, так и вовсе из усадьбы вымелись. Сначала один приходил, потом местных мужиков подговорил, они к нам вроде как с пикетом явились. Шумели, работать мешали, камнями даже кидаться начали, мусор разный в дом полетел. Ругались словами всякими непотребными, а больше всех этот… деятель выступал. Вот Израк и вскипел. Не выдержал, подскочил, в бороду ему вцепился, а свободной рукой ему такую оплеуху всадил, что мужик тот опрокинулся и часть бороды в руках у Ноя осталась.

Полина слушала эту сагу, посвященную героическому подвигу ее любимого мужчины, открыв рот.

— Какой он смелый! — шептала она восхищенно. — Какой отважный!

Больше подошло бы определение «хулиган».

— Не знаю, как там насчет отваги, — продолжал говорить Ваник, — но в тот раз в нашего тихоню Израка словно сам дьявол вселился. Мужики те свои плакаты побросали да прочь разбежались. А этот с половиной бороды тоже убрался. Больше мы его и не видели.

— И в полицию не пошел?

— Мы бы все в один голос на сторону Ноя встали. А чего? Тот мужик сам на неприятности напрашивался.

Точно так же, как и Людка Стекольщица. Неужели это был фирменный стиль Израка? Его, так сказать, излюбленный способ избавляться от дурно воспитанных или просто чем-то не угодивших ему людей? Нападать на них, бить, а возможно, что даже и убивать.

Но пока что судить было рано. Нужно было сначала найти Израка. А его, к удивлению всех собравшихся, в доме не оказалось.

И больше всех изумлялась сама старушка, которая, несмотря на слабость, велела всем называть ее по имени и отчеству Марья Степановна:

— Как же так? Куда же он деться мог?

Сыщикам это тоже было крайне интересно. Все окна первого этажа были закрыты изнутри, если даже тощий Израк каким-то образом смог бы просочиться через решетку, то закрыть за собой окошко таким образом он бы точно не сумел.

— Дверь все время находилась под нашим наблюдением. У вас ведь одна дверь?

Вопрос был адресован Марье Степановне, которая рассеянно отозвалась:

— Что? Дверь? А, да, одна у меня дверь.

Подпол, чердак и второй этаж друзья уже обыскали. Всюду оказался минимум вещей и мебели, как бывает в доме, куда переехали сравнительно недавно. На чердаке так и вовсе не наблюдалось почти никакого хлама. Так что спрятаться там Израку было решительно негде.