Такой взгляд, будто увидел перед собой пришельца. С чего бы? Но стоило мне приблизиться, как ужас на его лице сменился улыбкой и он поздоровался.

– Ты чего… в такую рань?

Для телевизионщиков десять утра – очень рано.

– Меня ждут. – Мамия повел глазами на кафе.

Там какой-то человек вдруг поднял руку. Ба, да это мой лучше оплачиваемый коллега.

Мамия тоже махнул ему рукой. Я слегка поклонился. Он показал жестом: мол, не торопитесь, – и опустился на стул.

Но в таком месте говорить нам было не о чем. Не будь встреча случайной, всегда бы нашлась дежурная фраза, но легкомысленным «А что, если нам вместе…» сейчас не отделаешься.

– Что с тобой? – спросил Мамия.

– Ничего. Вот, переночевал в гостинице.

– В смысле, с телом… Так резко…

– С телом?

– Мы же вот только с тобой виделись. Так сильно похудел.

– Что, заметно?

– Если честно, то на удивление…

– Осунулся?

– Не то чтобы очень. Что с тобой?

– Да, одна нелепость.

– Это ты зря.

– Когда один, тормоза не держат.

– Ходил к врачу?

– Нет. У меня нигде не болит. Я смотрелся в зеркало и не заметил ничего такого.

– Сходи обязательно.

– Да ты не пугай меня так.

– Сходи-сходи, эта худоба неспроста.

– Ладно, схожу. Ну, пока… – Я изобразил рукой некий жест и направился к выходу.

– Ты куда?

– Домой.

Я повернулся спиной к открывшему было рот Мамии и вышел на улицу.

Как и предполагал – после вчерашней встречи с родителями окружающим я казался еще более худым.

Я подошел к стоянке такси.

При этом поймал себя на мысли: «Что поделаешь, если я, так и не осознав этого, однажды умру».

У человека, повстречавшего своих мертвых родителей, особого выбора нет.

Дом, словно сопротивляясь потоку окутавших его выхлопных газов и реву моторов, по-прежнему доносившихся с восьмой кольцевой дороги, стоял с наглухо закрытыми окнами.

Окно Кей не отличалось от прочих. Оно лишь отражало раскаленные лучи полуденного солнца и ничем не выдавало человеческого присутствия.

Открыв замок, я надавил на толстое стекло внутренней двери и вошел в холл.

В мрачном углу громоздились семь-восемь новых коробок одинаковой формы, а рядом стоял, будто охраняя их, высокий парень. Я окинул его взглядом, но он, похоже, витал в облаках и никак не отреагировал.

Я вошел в открытые двери лифта. Нажал кнопку седьмого этажа. Пока двери закрывались, я еще раз взглянул на того парня. Теперь он смотрел на меня со странным блеском в глазах. Когда наши взгляды встретились, он тут же отвернулся, но я понял, что это – от любопытства. Видимо, я настолько исхудал, что привлекаю к себе внимание. Вот только почему я сам это не вижу? Выходит, таков замысел отца и матери?

Вдруг лифт остановился. Для седьмого еще рано. Поднял глаза на табло – третий. Кей. Открылась дверь. Действительно, она.

– О! – вырвалось у меня. – Сегодня у тебя что – выходной?

Она молча смотрела на меня. Одета в длинное платье до пят, белое, без рукавов, чем-то похожее на неглиже. Но внутрь Кей не вошла.

Я нажал на кнопку открытия дверей и улыбнулся:

– Ну, ты как?

По ее серьезному лицу проскользнуло такое выражение, будто она видит нечто жалкое.

– Где ты был? – неподвижно спросила она.

– Поработал в гостинице. Хотел немного сменить обстановку.

– Опять врешь, – сказала она низким, но сильным голосом.

Не спуская с меня глаз, вошла в лифт. Приблизилась ко мне так, будто собиралась поцеловать.

– Опять врешь, – проворчала она.

Приторно запахло духами. Двери лифта закрылись.

– Впервые, да? – тоже не сводя с Кей глаз, мягко спросил я и прижал ее к себе. Кей напряглась. – Этот запах духов впервые, верно?

– Я смотрела в окно. Все это время смотрела в окно. Наконец ты вернулся.

Кей говорила медленно, словно читала книгу. Похоже, сердилась.

– На работу не пошла?

Прежде чем она успела ответить, двери лифта разъехались.

Кей вышла первой и зашагала по коридору седьмого этажа.

Я достал из кармана ключ. Подойдя к двери, она шагнула в сторону, вытянулась и глянула сверху вниз, словно присматривалась, что я сейчас буду делать.

Я отпер замок.

– Так, я вхожу первым. Распахиваем шторы. Включаем кондиционер. Ну и жара… целыми днями.

По выражению лица Кей можно было предположить, как сильно я осунулся. Но строить из себя обессилевшего не стоило. Нарочно произнося слова громко и глуповато, я включил кондиционер и распахнул шторы. Стальная дверь с металлическим грохотом захлопнулась.

– Обед… уже. Может, поедим холодной лапши? Я купил сразу ящик сублимированной. Ветчина, огурцы и яйца есть.

Распространяясь о еде, я встал на стул, как на подставку, и регулировал жалюзи кондиционера. Вдруг Кей приблизилась, коснулась моих ног и обняла меня снизу за талию.

– Зачем ты ездил? Зачем нарушил обещание? – спросила она, как бы упрекая меня.

Я колебался, подыскивая нужные слова, но врать не хотелось.

– Хотел попрощаться. Не мог же я так просто вдруг перестать к ним ездить.

– Ну и как, попрощался?

Я улыбнулся с высоты стула.

– Отпусти, я сойду вниз.

Но она не отпускала.

– Простился?

– Ты как моя мать.

– Не увиливай. Ты сказал, что больше не сможешь приезжать?

– Не смог.

– Что?

– Ни отец, ни мать ничего такого не делают. Ровным счетом ничего такого, из-за чего сын бы мог им сказать: мы больше не увидимся.

Кей отстранилась.

– Спускайся.

– Не мог сказать, и все тут.

Я слез.

– Иди за мной, – сильным взглядом поманила меня Кей.

– Куда?

Кей нетерпеливо приблизилась ко мне, схватила за правую руку и махом потянула, словно за канат, к ванной. Открыла дверь, включила свет. Мы опять стояли рядом перед зеркалом.

– Видно?

– Видно.

– Что видно?

Мое отражение в зеркале не вызывало беспокойства.