– И как ты собираешься использовать полученные знания?

Сесилия пока не знала, но это были скорее курсы переподготовки, нежели то, что поможет сделать ей карьеру.

– Очень важно, что я знаю, как найти икс, – ответила она ради шутки. – Так я смогу разгадать секреты вселенной. Ну, знаешь, как Эйнштейн. Все начинается с икса.

– Правда? – Глаза Бобби расширились от удивления. Это была шутка, а он воспринял ее слова серьезно.

– Конечно. По крайней мере, отчасти. Очевидно, если бы в то время, когда Сесилия училась в школе, Бобби был рядом, он не смог бы помочь ей с математикой.

– И что ты думаешь о моем обучении? – спросила она в поисках поощрения.

– О, это действительно круто, – ответил Бобби, бросая на нее пустой взгляд.

Круто?

Сесилия вновь почувствовала это. Она разочаровывалась в очередной раз. Сесилия должна была знать, что в лучшем случае его ответ будет неадекватным.

Бобби обслужил клиента, и Сесилия встала со стула, готовясь начать свою смену в ресторане.

– Мы поговорим позже, – крикнул ей Бобби. Сесилия кивнула. Этот разговор получился таким же

поверхностным, как и все остальные, которые они пытались вести. Отец этого просто не понимал, и Сесилия не могла ничего сказать или сделать, чтобы изменить положение дел.

Вскоре ресторан заполнился. Сесилия весь вечер была занята, провожая посетителей до их столиков, отвечая на звонки и управляясь с кассовым аппаратом. И ей нравилось это. Потому что, когда появлялось свободное время, ее мысли автоматически возвращались к Яну. «Джордж Вашингтон» отошел от причала Кедровой Бухты два дня назад. Она наблюдала за его отплытием по вечерним новостям, которые демонстрировали огромный авианосец, скользящий по водам бухты.

Сесилия сидела перед телевизором и пристально смотрела на экран. Она не могла отойти в сторону, даже если бы и захотела. Ян уплыл. На шесть месяцев. Се силия задавалась вопросом, будет ли он писать ей. Она могла бы пойти в библиотеку и сама написать ему на электронную почту, но не была уверена, стоит ли делать это. И тем не менее именно так Сесилия и хотела поступить.

Черт, все так сложно! Она не могла понять свои собственные чувства, что уж говорить о понимании чувств Яна. Все эти противоречивые эмоции – злость, желание и сожаление. По крайней мере, у нее есть шесть месяцев чтобы подумать о разводе и о том, как ей следует поступить. У Яна тоже появилось это время. Его отъезд был на руку обоим, уверяла себя Сесилия. И все же ей была противна мысль, что она не увидит, не поговорит с ним в течение шести месяцев.

С того момента, как Сесилия увидела новости, она все время думала о том, что ей следовало сказать в тот день, когда они встретились на кладбище. Сесилия сожалела, что так быстро разозлилась, и теперь понимала – Ян не пытался огорчить ее, спрашивая о кредитной карте. Ян просто был бестактен. И не очень искусен в выражении своих чувств. Впрочем, так же, как и Сесилия, что она не сразу осознала. Как бы она хотела обнять его до того, как они разошлись! Было бы так хорошо вновь почувствовать, как руки Яна обвились вокруг ее тела.

Сесилия как раз собиралась уходить домой, когда появился отец.

– Ты слышала о Яне? – спросил он.

– Слышала что?

– Вероятно, он вернется.

– Ян?

– Ты ведь говорила, он служит на «Джордже Вашингтоне»?

– Ты имеешь в виду, авианосец вернется в Бремертон?

– Похоже на то. Я слышал разговор двух моряков о том, что в системе навигации какая-то проблема.

Сесилия знала, что не должна быть довольна, что ей не следует слушать сплетни. Она слышала подобные разговоры и раньше, и они не подтверждались.

– Ты можешь спросить их сама, – слегка пожав плечами, сказал Бобби.

– Думаю, я так и поступлю.

Она вошла в бар, который к этому времени уже был заполнен густым дымом от сигарет. У стойки сидели два моряка, которые потягивали пиво из больших кружек.

Сесилия подошла к ним. Мужчины повернулись и доброжелательно улыбнулись.

– Пару секунд назад Бобби сказал мне, что у вас есть какая-то информация о «Джордже Вашингтоне», – проговорила она.

– Присоединитесь к нам? – предложил один из мужчин, утвердительно кивая на вопрос Сесилии.

– Нет, спасибо. Я иду домой. Вы не могли бы рассказать мне, что знаете?

На лицах обоих мужчин появилось разочарование.

– Мой друг служит на авианосце, – сказал один из моряков. – Он написал мне, что у них там обнаружились некоторые технические проблемы.

– Значит, они возвращаются? – В голосе Сесилии прозвучало напряжение.

– Вероятно. Он думает так, но…

– На какой срок?

– Он не уверен, что они вернутся в порт. А если вернутся, то на день или два. Почему вы спрашиваете?

– Мой муж на борту, – быстро ответила Сесилия. Мужчины перевели взгляд на ее руку, где она продолжала носить простое золотое кольцо.

– Вы, возможно, скоро получите от него весточку, – проговорил один из моряков.

– Но не надейтесь раньше времени, – добавил второй.

Хотя Сесилия и понимала, что он прав, все равно ничего не могла поделать с надеждой, которая зародилась в ее душе. Ян может вернуться, но только Бог и флот знают, на какой срок.

Телефон зазвонил именно в тот момент, когда Оливия заканчивала накладывать макияж для свидания с Джеком Гриффином. Она взглянула на часы – у нее еще оставалось пятнадцать минут до того времени, когда Джек должен был заехать за ней.

– Алло, – радостно проговорила Оливия, ожидая, что звонит ее мать.

Определенно Шарлота попала под воздействие чар Джека и практически напевала его фразы с тех пор, как они встретились в театре в прошлую пятницу.

– Это Стэн. – Ее бывший муж всегда по-деловому представлял себя. И сразу переходил к делу. – Ты слышала о Джеймсе?

Оливия говорила с сыном и его женой в тот же день, когда Джастин рассказала ей обо всем. Разговор был очень эмоциональным, наполненным слезами, поздравлениями и волнением – и Оливии, и Селины. Оливия позвонила сыну вновь, когда ее голова наконец прояснилась, и задала вопросы, про которые забыла, позвонив в первый раз.

– Я говорила с ним дважды на прошлой неделе, – ответила Оливия.

– Значит, ты знаешь.

– Что он женат и скоро станет отцом? Да, я в курсе.

– А то, что Джеймс стал католиком?

– Ты должен будешь сам спросить его. – Оливия замолчала, размышляя, почему Стэн вдруг заговорил именно об этом. – Ты ведь не расстроен?

Оливия очень удивилась бы, если бы ее бывший муж действительно огорчился из-за поступка сына. Стэна никогда особо не интересовала религия – он не возражал, когда Оливия посещала службы или водила на них детей, но его это не интересовало. По его мнению, утро воскресенья было создано для игры в гольф.