– О чем здесь говорить?

Последний раз, когда она видела его, Ян был пьян и нарывался на скандал.

– Я хочу извиниться за тот вечер в ресторане, – сказал он, вздыхая и осматривая ряды могил.

– Эндрю сказал мне, что ты уходишь в море на «Джордже Вашингтоне».

– Да. – Он не стал сообщать подробности или объяснять причину своего перевода.

– Когда ты получил перевод на авианосец?

– Ты бы знала ответ, если бы не спешила с разводом, – ответил Ян с нескрываемой горечью.

– Мы не могли, да и не можем поговорить, не крича друг на друга.

И тогда, и сейчас. Так больно стоять у могилы дочери, когда Ян застыл с противоположной стороны.

– Это важно? – спросил он. – Я все еще служу на флоте, ничто не изменилось.

Сесилия покачала головой. Причины не были важны – и Ян не обязан был ей ничего объяснять. Оборона стала автоматической ответной реакцией, средством, которое помогало держать людей на расстоянии. Особенно его…

– Черт, – нетерпеливо сказал Ян. – Почему так сложно говорить с тобой?

Неужели он не понимает? Что еще она могла сказать?

– Я извиняюсь за тот случай в ресторане. Этого не повторится. – Ян развернулся, его движения были очень резкими.

– Ты скоро отплываешь? – удержала мужа Сесилия, не желая, чтобы он уходил прямо сейчас. Он повернулся к ней и кивнул. – Я бы хотела узнать о переводе.

Ян посмотрел на могилу дочери.

– Я подал рапорт на перевод. Если бы меня перевели на авианосец, когда родилась Элисон, я мог быть переправлен домой, чтобы быть с тобой… Жаль, что это не произошло раньше, но я не хотел рисковать вновь.

Сесилия не знала, что подобный перевод возможен.

– Меня не будет шесть месяцев, – сказал ей Ян. Шесть месяцев… Они казались длинней жизни. Должно быть, ее реакция отразилась на лице.

– Я ничего не могу с этим поделать, – произнес Ян.

– Я знаю, – прошептала Сесилия.

– Думаю, ты беспокоишься о твоем разводе.

Ян всегда делал это – подчеркивал, чьим решением был этот развод.

– Отсрочка не важна, – ответила Сесилия. – У меня все равно больше нет денег на адвоката.

– Я думал, ты хочешь обратиться в Центр урегулирования споров?

– Хотела, но, если ты будешь в море, в этом нет смысла.

Сесилия могла говорить с непредвзятой третьей стороной, но без присутствия Яна они все равно ничего не смогли бы решить.

– Тогда юридически мы все еще женаты, верно?

Сесилия предположила, что подобным образом он говорит о своем сожалении по поводу предложения, которое он сделал на прошлой неделе. О том, что им следует притворяться, что они разведены.

– Да, – ответила Сесилия. – Тебе не надо беспокоиться, что я буду с кем-то встречаться.

Ян нахмурился. Вероятно, Сесилия поняла его неправильно.

– Ведь ты говорил именно об этом? – Она ничего не могла с собой поделать и вспоминала его реакцию на того мужчину в баре.

– Вообще-то нет, – ответил Ян, глядя на нее. – Но я рад слышать это. Ни одному мужчине не понравится думать, что его жена встречается с кем-то еще, невзирая на ситуацию.

– Что именно ты имеешь в виду? – Теперь уже Сесилия была сбита с толку. – Ты хочешь, чтобы мы были женаты? Или ты хочешь, чтобы я просто помнила, что юридически все еще связана с тобой?

– Я хочу, чтобы ты не забывала, что мы связаны – юридически и финансово – до тех пор, пока мы не сможем с этим разобраться, хорошо?

Сесилия кивнула, скрещивая руки на груди. У нее было такое чувство, что ей не понравится его следующая реплика.

– Прошлый раз, когда я был в море… – Он замолчал и посмотрел на надгробие Элисон. – Ты вышла за предел кредитной карты. Пока мы все еще женаты, я юридически ответственен за эти счета, поэтому оценю, если ты проявишь бережливость.

Она подумала, что Ян куда меньше боли причинил бы ей, если бы просто ударил.

– Ты беспокоишься, что я потрачу деньги, пока ты будешь в море? – Сесилия не могла поверить, что он сказал это. – Каждый пенни, который я потратила, каждый пенни, который ушел с этих кредиток, был необходим для того, чтобы я смогла похоронить Элисон.

Сесилию начало трясти, сначала от гнева, а потом от негодования. Как он посмел? Да как он посмел! Если ей и нужно было напоминание, почему она больше не может терпеть этот брак, то только что она его получила.

– Я имел в виду не то, что сказал, – отозвался Ян.

– Этого больше не повторится, – ответила Сесилия приглушенным голосом, осознанно повторяя его слова.

– Я даже не знаю, зачем сказал это, – покачал головой Ян. – Прости.

Сесилия проигнорировала его слова. Ее молчание должно было послужить ответом.

– Ты делаешь так каждый раз, – произнес Ян, его голос был раздраженным. – Я пытаюсь поговорить с тобой, пытаюсь достучаться до тебя, а ты делаешь вид, что меня даже нет.

Сесилия стояла, сжав кулаки в карманах и наклонив голову.

– Каждый пенни нужен был, чтобы я смогла похоронить нашу дочь, – неотчетливо повторила она. – И счет за телефон на триста долларов… Я знаю, он огорчил тебя, но…

Сесилия больше не могла сдерживаться.

– Он был спасением для меня! – заплакала она, выкрикивая слова ему в лицо, выливая в них свою боль и гнев. – Чтобы в тот день не было двух похорон, вместо одних. Прости, Ян, что я такая слабая. Мне нужна была мать… Мне нужно было поговорить с кем-нибудь. Отец не хотел иметь с этим дело, а тебя не было рядом. Моя мама…

Не желая, чтобы он стал свидетелем ее слез, Сесилия развернулась и стала судорожно копаться в своей сумочке.

– Сесилия?

Она нашла то, что искала, и резким движением открыла маленькую пластмассовую коробочку.

– Вот, – сдавленно крикнула Сесилия, вытаскивая кредитную карту и бросая ему. Карточка приземлилась на зеленый газон. – Забирай ее! Я не хочу…

Ян немного помедлил, прежде чем поднять ее.

– Она может понадобиться тебе, в крайнем случае. Будто смерть их дочери не была крайним случаем… Сесилия решительно покачала головой. Она скорей умрет, нежели воспользуется его картой.

Ян посмотрел на карточку и провел пальцем по буквам, которые складывались в имя – Сесилия Рэндалл.

– Я пришел сюда не для того, чтобы забрать твою кредитную карточку.

– Отлично, но теперь она у тебя есть, – в запале ответила Сесилия, отказываясь смотреть на него.

Ян молчал. Проходили долгие минуты.

– Прости, Сесилия, – наконец прошептал он.