Сердце подсказывало Оливии, что ее дочь выбирает мужчин под влиянием трагического дня августа 1986 года. Джастин отказывалась рисковать, чтобы не испытать боль, которую может принести настоящая близость. Она была вместе со своим братом-близнецом, когда он погиб. И любовь, которую Джастин испытывала к нему, обернулась мукой. Замкнувшись в своем горе, Оливия не смогла распознать опустошительное воздействие смерти Джордана на ее дочь.

Оливия подозревала, что глубоко внутри Джастин винила себя. Она была на озере вместе с Джорданом и целой толпой друзей, поэтому не уделяла внимания брату. Они ныряли с плавучего дока, шутя и брызгаясь, и все смеялись над своими выходками. Был жаркий день, располагающий к лени, и мир казался чудесным. А после в несколько секунд их жизнь изменилась. Их наивность, ничем не обремененное удовольствие ушли навсегда. Джордан, который баловался рядом со своими друзьями, нырнул в озеро и не выплыл. К тому времени, как его друзья поняли, что это не шутка, было уже слишком поздно. Джордан сломал шею и утонул.

Джастин выплыла на док и сидела с безжизненным телом Джордана, пока не прибыли медики, но никакой надежды не было. После этой трагедии ее дочь всю неделю не могла спать. Она была потеряна и потрясена, полагая, что могла сделать что-то, чтобы предотвратить смерть брата.

Оливия считала себя виновной. Если бы она больше сосредоточилась на скорби Джастин, отвела бы ее к психологу, помогла ей справиться с тем ужасом…

Но Оливия тогда делала все, что могла, чтобы переживать один день за другим. Ради мужа и двоих детей она пыталась быть сильной. Каждый ее час был наполнен работой, чтобы не оставалось времени на тягостные мысли. Однако ее жалкие попытки притворяться провалились. Брак разрушился, а ее замечательная дочь никогда не оправится от потрясения.

– Я хотел позвонить тебе, – сказал Джек, врываясь в мысли Оливии.

Это была радостная новость. Оливии с детства привили убеждение, что девочки не должны звонить мальчикам, – социальная условность, которую она так и не смогла стряхнуть. Она встречалась с мужчинами после развода, но из этого не получилось ничего серьезного. Друзья пытались познакомить ее с кем-нибудь, но безуспешно.

Очевидно, Джек ждал от нее ответа – какого-то указания на то, что она была бы рада его звонку.

– Я была бы рада.

И, сказав это, Оливия поняла, что говорит правду. Ей нравился Джек Гриффин, и она наслаждалась их незапланированной встречей и разговором.

Джек посмотрел на нее, будто не зная, стоит ли ей верить. Он собирался было что-то сказать, когда в центр небольшой сцены вышел Боб Бэлдон. Боб и его жена Пэгги управляли местной гостиницей «Время не ждет», предоставляющей завтрак. Кроме того, Боб был активным участником театральной труппы.

Боб сделал несколько объявлений и представил актеров. Перед тем как уйти со сцены, он посмотрел на Джека и Оливию и сделал странную вещь – подмигнул Джеку.

– И что это было? – спросила Гриффина Оливия.

– Боб мой друг.

– Ты знал его и до переезда в Кедровую Бухту?

Он отсутствующе кивнул, наблюдая за тем, как занимают свои места на сцене актеры, и пробормотал:

– Так Боб провоцирует меня.

– Провоцирует на что? – продолжала любопытствовать Оливия.

– Пригласить тебя на ужин. – Джек выпрямил плечи и посмотрел на нее. – Что об этом думаешь?

«Что об этом думаешь?» – вот уж изобретательное приглашение!

– А ты еще не пригласил ее? – К ним склонилась Шарлота, чтобы рассмотреть Джека и Оливию.

– Я только что сделал это, – ответил Джек. Замерев, Оливия скользнула вниз на своем сиденье и сгорбила плечи.

– Ну, так что? – спросил Джек, тоже съезжая вниз. В ответ Оливия кивнула. А почему бы и нет? Она уже и так признала, что ждала его звонка. И теперь Джек сделал следующий шаг. Приглашение на ужин.

И Оливия собиралась очень хорошо провести время.

Сесилия проснулась утром в субботу, чувствуя себя крайне подавленной. Она ничего не слышала о Яне. Вероятно, он уже в море. Сесилия не знала, покинул ли «Джордж Вашингтон» порт, да и как она узнала бы? Всю информацию она получала из местных слухов, а в редких случаях из газеты «Хроники». Но о переводе Яна с подводной лодки на авианосец не говорил никто. Очевидно, было много такого, о чем он не рассказал ей.

Сейчас Сесилия жалела, что не подружилась ни с кем из жен моряков. Как-то она попробовала сделать это, но не хотела быть назойливой. Женщины уже сплотились в небольшие группы, а она была незваным гостем. Из-за работы и беременности у нее не было времени и сил, чтобы общаться с ними. Так Сесилия отклонила несколько приглашений, которые получила.

Когда родилась Элисон, никто не пришел в больницу, и после смерти дочери Сесилия отвергала все попытки со стороны жен моряков, семьи Яна, медсестер и священников помочь ей справиться с потерей. Сесилия считала, что уже слишком поздно. Отец ненавидел все, что имело отношение к смерти, поэтому избегал ее. Он вручил ей открытку с соболезнованиями, а кроме того, хлопал ее по спине и бормотал избитые слова сочувствия.

И Ян… его не было рядом.

Тревожили постоянные мысли о Яне, неоконченный развод и прошлая боль. Сесилия приняла душ и надела чистые джинсы и удобную толстовку. Обычно по субботам она делала покупки, но сегодня у нее не было на это сил. Добравшись до магазина, Сесилия сделала единственную покупку – большой букет цветов.

Кладбище находилось на окраине города. Опустился такой густой туман, что нельзя было даже разглядеть, что происходит на противоположной стороне улицы, не говоря уж о противоположной стороне бухты и военной судоверфи. Сесилия намеренно выбрала это место для захоронения, потому что с него было видно морскую базу. Может, в этом и не было смысла, но Сесилия хотела, чтобы дочь была ближе к отцу. И только так она могла добиться этого.

Газон был влажным и вязким, и ступни утопали в земле, когда Сесилия шла к могиле. Она опустилась на корточки и стряхнула несколько желтых листьев с маленького ровного надгробия. Ваза оказалась слишком узкой, чтобы вместить весь букет, поэтому Сесилия выбрала для нее самые красивые цветы. Закончив, она разделила оставшиеся цветы среди остальных могил в этом ряду.

Встав на ноги, Сесилия увидела в нескольких шагах от себя Яна, который наблюдал за ней.

Никто из них не заговорил. На нем была толстая морская шинель и белая бескозырка.

– Я видел, как ты выходила из цветочного магазина, – пробормотал он.

– Ты следил за мной? – Сесилии не нравилась эта мысль.

– Обычно я этого не делаю, – проговорил Ян, кивая. – Просто увидел тебя и захотел поговорить.

Сесилия сунула руки в карманы, ожидая, что последует дальше.

– Я подумал, что ты направляешься именно сюда, – продолжил Ян, – и оказался прав. Я думал, мы сможем поговорить.