В результате 24 марта (5 апреля) 1886 г. в султанском дворце Топхане был подписан весьма своеобразный договор. Им подтверждалось, что Восточная Румелия является турецкой провинцией и управляется губернатором, назначаемым султаном. Юридически все выглядело безупречно: Северная и Южная Болгария оставались разделенными — буква Берлинского договора была соблюдена. Но изюминка состояла в том, что губернатором провинции султан должен был назначить болгарского князя. В результате в формально разделенной Болгарии фактически устанавливалось единое правительство.

Успех британской дипломатии был очевиден. Кальноки злорадствовал, что Солсбери «прокатил» русских, но одновременно испытывал дискомфорт в обстановке укрепления балканских позиций Лондона. Петербургу же ничего не оставалось, как проглотить эту горькую пилюлю английского премьера и попытаться испробовать иные средства.

В ночь с 8 (20) на 9 (21) августа 1886 г. группа пророссийски настроенных болгарских офицеров во главе юнкеров Софийского военного училища ворвалась в княжеский дворец и заставила князя Александра подписать акт об отречении от престола. В подготовке политического переворота активное участие принимали российские представители в Болгарии.

Однако выступление военных было скоро подавлено, а организаторы переворота подверглись арестам или бежали в Россию и Румынию. Тем не менее шлюзы политической нестабильности были открыты. В критический момент страну возглавил председатель Народного собрания Стефан Стамболов. Во многом благодаря усилиям этого волевого лидера ситуация в стране начала стабилизироваться, но попытка восстановить на престоле Баттенберга провалилась. На защиту князя решил встать Кальноки, но под давлением Бисмарка свернул его открытую поддержку и заверил Петербург, негодовавший по поводу возможной реставрации Баттенберга, в своей лояльности по данному вопросу. Под давлением российского императора князь Александр окончательно отказался от престола и назначил регентский совет в составе С. Стамболова, С. Муткурова и П. Каравелова. Вена и Берлин, в отличие от Петербурга, признали законность новых болгарских властей.

С целью восстановления в Болгарии русского влияния 13 (25) сентября 1886 г. в Софию прибыл спецпосланник Александра III, военный агент России в Вене генерал Н. В. Каульбарс. Однако восстановления не получилось. Высокомерное поведение генерала, его ультимативный тон общения с болгарским правительством, переход к тактике запугивания — все это только накалило русско-болгарские отношения и привело к их разрыву 8 (20) ноября[1488]. На следующий день Каульбарс покинул Софию. Перед отъездом, обращаясь к небольшой группе «подавленных» сторонников, он сказал: «Шайка, которая сейчас управляет страной, презрела все наши советы, исполненные самых благих пожеланий. У России более не осталось надежд на Болгарию»[1489].

С. Стамболов рассчитывал все же добиться нормализации российско-болгарских отношений, и с этой целью кандидатами на болгарский трон рассматривались датский принц Вальдемар и Александр Ольденбургский, находившиеся в родстве с российской императорской фамилией. Однако оба отклонили сделанное им предложение, причем принц Вальдемар сделал это уже после своего избрания на болгарский престол Великим народным собранием.

Вскоре Александр III, несмотря на возражения министра иностранных дел Н. К. Гирса, представил болгарам свою кандидатуру — участника прошедшей войны генерал-майора Н. Д. Дадиани, светлейшего князя Мингрельского, зятя графа Адлерберга. Сделано это было через правительство султана, которое с охотой взялось посотрудничать с русскими против болгар в этом вопросе. Однако регентский совет в Софии отверг внесенную турками кандидатуру грузинского князя, на что Александр III заметил: «Пока только мы и Турция пришли к этому убеждению, надеюсь, что и Германия скоро убедится, что с настоящими регентами ничего поделать иначе, как силой, нельзя»[1490]. В воздухе опять запахло русским вторжением в Болгарию…

Балканские политические метаморфозы поражают. Прошло девять лет после окончания русско-турецкой войны, и уже — «мы и Турция»: теперь российский император готов был давить на непокорных болгар в союзе с их вековыми врагами. А посол в Константинополе А. Н. Нелидов даже предлагал высадить в Варне и Бургасе одну дивизию, чтобы удалить «антирусское» правительство Болгарии, свернувшее страну с «правильного» пути развития. И уже не Петербург, а Лондон нашел реальное решение вопроса объединения Болгарии: то, чего одни не смогли добиться зимой 1878 г. в Сан-Стефано, довольно легко получилось у других весной 1886 г. во дворце Топхане. На этом фоне и сан-стефанский проект Игнатьева, и затраченные на него усилия особенно наглядно раскрылись в своей полной ущербности.

28 октября (9 ноября) 1886 г. в речи на ежегодном банкете в Гилдхолле Солсбери, ни разу прямо не назвав Россию, тем не менее недвусмысленно намекнул, что «ночные заговорщики», свергнувшие законно избранного болгарского князя Александра, были «совращены зарубежным золотом». Этот акт, по мнению премьера, был грубейшим нарушением Берлинского договора. В ответ Солсбери попытался возбудить активность Вены. «…Политика, которую преследует Австрия, — сказал он, — будет в значительной мере определять очертания той политики, которую будет проводить Англия»[1491].