— Повелитель должен разбить пушечную батарею и установить некоторые орудия напротив других ворот, например два — у Золотых ворот, одно — у ворот Калигария, по одному перед Селимбрийскими и Адрианопольскими. Останется еще семь… Кроме того, повелитель не должен ограничивать наступление лишь наземным, самые слабые стены — со стороны гавани, этим нужно воспользоваться. Туда следует перебросить как минимум два орудия.

— Клянусь мечом Соломона! — вскричал Магомет. — А покажут ли звезды мне путь к захвату гавани? Порвут ли цепи, защищающие вход в нее? Потопят или сожгут вражеский флот?

— Нет. Сии героические деяния повелитель должен совершить сам.

— Ты ставишь передо мной невыполнимую задачу.

Князь улыбнулся:

— Или повелитель уступает в воинском искусстве крестоносцам? Я знаю, он не настолько горд, чтобы не поучиться у них. Однажды, на пути к Священному городу, они осадили Никею и через некоторое время поняли, что не возьмут ее, если не пересекут озеро Аскания. С этой целью они протащили свои суда три лиги по суше и спустили их в озеро.

Магомет задумался.

— Если повелитель не перераспределит орудия, если сосредоточит все усилия на воротах Святого Романа, в день приступа враг встретит его у прохода всеми силами своего гарнизона. Но еще существеннее то, что если гавань останется за греками, как повелитель помешает генуэзцам из Галаты переправлять им припасы? Повелитель получает регулярные сведения от этих предателей — известно ли ему, что по ночам между двумя городами устанавливается лодочное сообщение? Если они готовы предать одних, то станут ли хранить верность другим? Повелитель, они — христиане, равно как и те, с кем мы ведем войну.

Султан опустился на стул; удовлетворенный произведенным впечатлением, князь оставил его наедине с его мыслями.

— Довольно! — произнес, вставая, Магомет. А потом, упершись взглядом в собеседника, вопросил: — Какие звезды поведали тебе об этом, о князь?

— Повелитель, твердь над нами принадлежит Богу, а солнце и планеты на ней милостью его отданы в распоряжение и нам тоже. Но у каждого из нас — своя твердь. В моей солнцем служит Разум, а из всех звезд я готов назвать лишь две: Опыт и Веру. При свете всех трех светил мне сопутствует удача; когда же я отрекаюсь от всех или от одного, мне приходится жить по воле случая.

Магомет подхватил меч и принялся поигрывать рубиновой рукоятью, поворачивая ее так, чтобы камни сверкали. После долгого молчания он произнес:

— Индийский князь, твои слова подобны словам Пророка. Пойди позови Халиля и Саганоса.

Мы описали начало осады Византия войском Магомета с подробностями, представляющими серьезную опасность, — опасностью, разумеется, грозят суждения критиков. Мы расставили дозорных по стенам, а напротив, в траншею, протянувшуюся со стороны суши вдоль всех городских стен, поместили бойцов противника. Мы выдвинули на позиции пушки Магомета и продемонстрировали их мощь, с полной несомненностью показав, что рано или поздно в стене будет пробита брешь. Мы обрисовали, какой урон нанес огонь пушек, причем не только стенам у ворот, основной цели осаждающих, но и мирным жителям, женщинам и детям, которые в ужасе ищут укрытия в подвалах, склепах и других подземельях. Мы тщательно собрали вместе и разделили на группы тех наших персонажей, которым удалось дожить до этих нелегких времен, читатель знает, где они находятся, на чьей сражаются стороне, каковы взаимоотношения между ними и нынешние их жизненные обстоятельства. Одним словом, читателю ведомо, что судьбы их предначертаны, и ныне мы просим у него нижайшего дозволения перейти к рассказу о повседневной жизни во время осады, а там поспешить к финалу. Даже битвы в пересказе могут выглядеть нудно.

Отметим, что султан подчинился указанию индийского князя. Он распределил пушки вдоль стен, расставив их напротив нескольких городских ворот. Чтобы обеспечить себе контроль над гаванью, он, говоря современным языком, дислоцировал батарею на холме рядом с Галатой, а потом, под покровом ночи, перевел часть своего флота, включая и несколько самых крупных судов, от Бешикташа на Босфоре, мимо высот и долин Перы, на расстояние около двух лиг и поставил их на якорь в Золотом Роге. Константин атаковал их. Рейд возглавлял Джустиниани, однако он был отбит. Судно кондотьера было потоплено каменным ядром, и сам он едва спасся. Многие из его боевых товарищей утонули, а тех, кто попал в плен, безжалостно повесили. После этого Магомет велел доставить огромные глиняные сосуды — такие часто встречаются на Востоке — и, плотно их закупорив, проложил по ним мост к единственной стене, защищавшей гавань спереди. На дальнем конце этой необычной переправы он поставил большую пушку; ее огонь оказался настолько разрушительным, что к мосту и батарее пришлось отправить брандеры. Однако генуэзцы из Галаты оказались предателями, и план провалился. Пойманных пленников вздернули на виселицу в виду у греков, в ответ Константин водрузил на стены головы ста шестидесяти турок.

На подходах с суши Магомету везло не меньше. Прокладку зигзагообразной траншеи закончили, через ров навели переправу — предпринимались попытки преодолеть стены.

Никто не вел счета жизням, принесенным в жертву по ходу этих операций, — их было множество. Трупы оставляли валяться на подходном пути, проложенном столь высокой ценой. День за днем башни Святого Романа и Багдадская разрушались все сильнее. Огромные куски стен падали в ров и использовались как перелазы. День за днем противники непрерывно обстреливали друг друга пулями, болтами, камнями и стрелами. Вопли на разных языках, бой барабанов и рев рогов часто не смолкали до глубокой ночи.

Греки держались отважно. Старый Иоганн Грант поливал врага своим негасимым огнем. Константин, по виду неизменно бодрый и бесстрашный, наведывался на стены; по ночам он помогал Джустиниани руководить ускоренным ремонтом укреплений. Наконец припасы осажденных начали истощаться. Провизии оставалось мало, а недостаток пороха грозил поразить немотой кулеврины и аркебузы. Тогда император стал делить свое время между укреплениями и Святой Софией — между своим долгом военачальника и молитвой, какая подобает богобоязненному христианину. Было отмечено, что службы, которые он посещал в древнем храме, проводились по католическому канону, из-за чего недовольные в монастырях впадали во все большую угрюмость и отказывались утишить скорбь умирающих своим присутствием. Геннадий взял на себя функции отсутствующего патриарха и по влиятельности сравнялся с любым пророком. Могущественное братство Святого Иакова, состоявшее из крепких телом вельмож и аристократов — место им было среди бойцов у ворот, — считало императора едва ли не вероотступником. Нотарас и Джустиниани часто ссорились, и те же распри возникали и среди их сподвижников.

Примерно к тому времени, когда в гавань будто бы с неба свалились турецкие корабли, запасы пороха почти полностью истощились, а городу грозил голод, пришла весть о появлении на водах Мраморного моря пяти галер. Почти тогда же турецкий флот явно приготовился к боевым действиям. Голодные горожане сгрудились на стенах между Семью Башнями и мысом Сераль. Император стремительно поскакал туда же, а Магомет лично выдвинулся на берег моря. На глазах у обоих разыгралось морское сражение. Христианская флотилия пробилась в Золотой Рог и победоносно миновала охранявшую его цепь. Она доставила зерно и порох. Это подкрепление было воспринято как дар самого Провидения, боевые действия возобновились с новым пылом. Визирь Халиль убеждал Магомета снять осаду.