В гостиной все замолкли. Понимая, что всё может выйти из-под контроля, Майкл уже хотел было пойти в прихожую, как Джунг положила руку на его колено, безмолвно останавливая. Что-то давало ей понять, что ему не стоит вмешиваться сейчас.

— Мы решили с твоим папой, что хотим жить вместе. — Шарлотта спустилась на пару ступенек, остановившись последней.

— Ты и в прошлый раз хотела с нами жить. Но бросила меня. — Было заметно — Ники вроде и хочет ей верить, но чувства гордости и самолюбия, присущие ребёнку, сейчас одерживали победу.

— Сейчас всё будет по-другому. — Чарли неуверенно подошла ближе к нему, словно боялась спугнуть.

— Ты мне обещаешь? — Ник проследил взглядом, как она садится перед ним на корточки. — Обещаешь, что никогда не бросишь?

— Обещаю, мой хороший. Никогда-никогда не брошу.

Шарлотта проглотила ком в горле. Только сейчас она поняла, как сильно обидела его. Подорвала доверие ребёнка, которому и так сложно с самого рождения. Ей стало настолько страшно, что Ники отвергнет её, что Чарли издала тяжелый выдох.

Николас смотрел на неё исподлобья, а сам всё пытался понять, не обманывают ли его вновь. Взрослые любят обманывать. Всегда обманывают. Даже учительница обманывала, рассказывая, что тогда в школе это всё было лишь игрой. Только рана у папы на плече была настоящая.

Но что-то щёлкнуло в его головке. Ник улыбнулся и кинулся ей на шею. Чарли облегчённо выдохнула и прижала его к себе как можно крепче. Она чуть было не забыла, что ей нельзя поднимать тяжелое — так сильно хотелось закружить его от радости. Неизвестно, сколько бы они ещё обнимались, если бы не зазвонивший телефон няни. Пока Рита говорила по телефону, Шарлотта помогла Николасу раздеться, хоть он и старался сделать это сам.

— Я пойду? — Рита неуверенно показала на дверь. — У вас столько гостей. Не хочется отвлекать.

— Что ты! — Подоспевший Майкл протянул несколько купюр. — Спасибо, что забрала его сегодня.

— Кстати, если вам нужны выходные, можете взять хоть всю неделю, — сказала Чарли, прижавшись к Майку. — Я всё равно на больничном, так что Ник может быть со мной.

— Ох, мне так неудобно… — Рита неловко закусила губу. — Но пара выходных мне бы сильно помогли.

— Тогда договорились.

Проводив няню, Майкл закрыл дверь.

— Почему ты на больничном? Ты болеешь? — Николас поднял голову, обращаясь к Чарли.

— Уже нет.

— Тогда почему ты будешь сидеть дома, а не работать?..

Ник всё продолжал заваливать вопросами Шарлотту, прыгая с одного вопроса на другой. Чарли не успевала отвечать на один вопрос, как тут же был задан следующий.

За лёгкими и непринуждёнными разговорами прошёл вечер. Никто не пытался спросить, как себя чувствует Шарлотта, понимая, что подобные вопросы могут только напомнить о неприятном. Чарли же терпеливо ждала, когда наконец можно будет расспросить про Солоффа. Хотя кого она обманывала? Ей ничего не мешало спросить уже сотню раз, только страх услышать совсем не то, что хочется, заставлял придумывать отговорки.

Собравшись с духом, Чарли отодвинула тарелку и откинулась на спинку кресла.

— Теперь я могу узнать, как прошёл суд?

Майкл и Рейнольд переглянулись. Оба молчали, но складывалось впечатление, будто они общаются одними глазами, решая, говорить или нет. Через пару секунд Рей сдался, подняв руки перед собой.

Майкл сидел на одной из скамеек рядом с залом суда. Уже к вечеру после избиения Солоффа адвокат добился судебного заседания по избранию меры пресечения, подав ходатайство. Может, избиение было спровоцировано специально для этого, может, адвокат кому-то дал взятку, а может, всё вместе, тем не менее суд состоялся буквально на следующее утро после инцидента в допросной.

Майк нервно тряс коленкой, ожидая Рея и остальных. Чувствовал ли он свою вину? Конечно. Один неосторожный эмоциональный всплеск может стоить слишком дорого. И ведь прекрасно понимал, что Элиас провоцировал! Как теперь исправлять свою ошибку Майкл не знал…

Не успел Рейнольд подойти к Майку, как почти сразу в зал суда завели Солоффа, а за ним шёл его адвокат. Майкл проводил обоих взглядом, полным ненависти и злости. Элиас же ломал комедию: едва заметно прихрамывал, чуть слышно постанывая. Под глазом был большой синяк, нижняя губа разбита, несколько мелких ссадин на правой скуле. А также загипсован нос.

— Ему нужно было в актёры подаваться… — Майкл закатил глаза и повернулся к Рею.

— Ну, притворяется он или нет, а факт есть факт: сломанный нос, микротрещина в ребре и гематомы. И всё зафиксировано врачами. Какого хрена ты вошёл?

— Не знаю. Что-то щёлкнуло. — Майкл коснулся переносицы.

— Ладно. Я тоже виноват. Мне вообще не стоило тебя допускать к наблюдению за допросом. — Рей поправил пиджак и вошёл в зал. — Теперь будь что будет.

Суд начался через пять минут. Адвокат сразу же зашёл с козырей: его клиента избили агенты ФБР, чтобы выбить признательные показания по делу, к которому он не имеет отношения.

— Я вообще не понимаю, в чём обвиняют моего клиента. — Адвокат указал рукой на Элиаса. — Он всего лишь жертва обстоятельств. Вина мистера Солоффа только в том, что он испугался угроз Максин Джонсон. Угрожая ему смертью, мисс Джонсон заставила моего клиента выполнять приказы.

— Что он несёт? — прошипел Картер.

В суде творилась «вакханалия». Адвокат Солоффа настаивал, что злодеяния творила Максин. В качестве улики был предоставлен ноутбук, на котором осталась незначительная часть данных «Охотника». И всё бы ничего, только это рабочий компьютер Джонсон в Пентагоне. Серийный номер ноутбука, личные данные, персональный вход в базу Пентагона — всё принадлежало Максин.

Прокурору было нечем «крыть». Все доказательства в пользу Солоффа. Вишенкой на торте стала запись с камер в допросной. Так как Рейнольд вёл допрос не для протокола, велась запись только картинки. Звука не было. На видео чётко было видно, что Майкл врывается в помещение. Через минуту он начинает бить подозреваемого.

— Я бы хотел вызвать агента О’Коннора для дачи показаний. — Адвокат повернулся к сидящим в зале.

Майкл ошарашенно смотрел то на него, то на судью. Что происходит? Почему он должен давать показания? Майк неуверенно поднялся с места и прошёл к трибуне. Он прекрасно понимал, что сказать ему нечего. Говорить, что вспылил или что защищал Шарлотту — ничто иное, как детский лепет.

— С какой целью вы избили моего клиента, агент О’Коннор? — Адвокат встал напротив него.

Майкл молчал. Сказать действительно было нечего.

— Ответьте на вопрос, — сказал судья.

— Я воспользуюсь пятой поправкой. — Майкл сглотнул. Как бы сильно он ни хотел засадить Солоффа, свидетельствовать против себя не было смысла. Это может только усугубить ситуацию.

— Хорошо. — Адвокат кивнул и