связи, взять внештатников в заложники прямо здесь, потребовать переговорщиков и сделать заявление с повинной. Дальше план А. С другим дополнением — инвертироваться сразу по выходу из здания, чтобы по дороге в лес не нокаутировали меня.

План Г я не успел проработать — за мной пришли. На допрос. Увидев начало реализации самого простого из составленных планов, я чуть не снес внештатников в своем броске к выходу из камеры, Похоже, они приняли мое рвение за попытку к бегству и… Одним словом, скованно прихрамывая между ними к месту долгожданного разбирательства, я мысленно перенес единственное дополнение к плану Б в план А.

Слава Всевышнему, далеко хромать мне не пришлось — дверь в самом конце коридора направо впервые оказалась открыта.

Она вела в совсем небольшую — особенно по сравнению с моими апартаментами — и абсолютно пустую комнату. В смысле, не совсем пустую — посередине ее стоял маленький квадратный стол со стулом позади него и еще одним на некотором расстоянии перед ним. О, подумал я, болезненно морщась, хоть стоять не придется, но ускорять шаг не стал. Чтобы присесть на стул со всем присущим мне достоинством, а не приземлиться на него с пинка охранников.

А на разбирательство-то не похоже, снова подумал я, с облегчением откинувшись на спинку стула и вытянув перед собой ноющие ноги. Все мои предыдущие прегрешения обычно рассматривала куда более внушительная компания. За этот убогий столик разве что один вопрошающий поместится. Хоть бы представился. Интересно, что будет, если я попрошу его инвертироваться, чтобы его подразделение определить?

Обошлось без экстравагантностей. Выйдя из-за моей спины, к столу направился и уселся за него с важным видом один из моих охранников. Тот самый их спикер — но уже не с елейным, а очень даже предвкушающим выражением на лице.

Вот это выражение все и изменило. Я готовился к противостоянию с серьезным противником. С тем, который воспринимает мои действия как однозначно предосудительные, но при этом считает необходимым выслушать меня. И, самое главное, с тем, который облачен полномочиями принимать решения.

Сейчас же напротив меня сидел рядовой исполнитель чужой воли, весь раздувшийся от осознания своей мимолетной важности и упивающийся иллюзией своей власти над добычей, дотянуться до которой у него и ему подобных столько лет руки были коротки.

Они решили, что на этот уж раз крепко схватили меня за горло? Они предвкушают стоны и хрипы, вырывающиеся из этого горла? Вместе с покаянным признанием и мольбой о снисхождении? Чтобы доложить о блестяще и молниеносно проведенном разоблачении, в ходе которого преступник оказался припертым к стенке неопровержимыми доказательствами и тут же пошел на сотрудничество со следствием?

Ладно, поехали. Интересно, куда они смогут меня припереть, если я сразу на сотрудничество пойду? У них же алгоритм сломается, дополнительные инструкции потребуются — а с ними и столь нужное мне сейчас время.

Я сел на стуле ровнее, глядя на внештатника за столом с вопросительной готовностью.

— Вы признаете, — прочистив горло, начал он, — факт создания и распространения в ангельском сообществе несанкционированной литературы?

— Разумеется, я признаю факт ее создания, — истово закивал я.

— Создания и распространения, — повторил он.

— Факт распространения вышеупомянутой литературы, — сокрушенно покачал я головой, — я не могу признать, как не соответствующий действительности. Убедительно прошу Вас отметить этот момент в протоколе.

— Вы отрицаете, — прищурился внештатник, — факт неоднократных внедрений отдельных экземпляров этой литературы на административную территорию?

— Ни в коем случае! — горячо уверил я его. — Более того, Вы абсолютно правы, акцентируя внимание на единичности как экземпляров вышеупомянутой литературы, так и случаев их попадания в наше сообщество. Для каждого из этих случаев существовала своя, узко специальная причина.

В глазах внештатника загорелся охотничий огонек.

— Об этом поподробнее, — скомандовал он, берясь, наконец, за ручку.

Я детально описал ему принципы профессионального роста собратьев-хранителей, важность передачи опыта молодым специалистам, неоценимость живых свидетельств непосредственных участников не совсем ординарных ситуаций и незаменимость земных наблюдений в деле совершенствования методики работы подразделения хранителей с людьми.

После чего сообщил, что в силу всех вышеизложенных соображений детальное описание моего последнего задания на земле было доставлено в упомянутое подразделение и передано, с выполнением всех необходимых формальностей, в архив.

Внештатник велел мне сквозь зубы ограничиться лишь фактами, имеющими непосредственное отношение к делу.

Я напомнил ему о его же просьбе не упускать никаких подробностей и настоял на внесении в протокол необходимости подтверждения изложенных мной фактов в моем бывшем отделе.

— Дальше, — изрек внештатник, сверля меня тяжелым взглядом.

Я признался в том, что инициатива предложить несанкционированную литературу сотрудникам отдела целителей исходила всецело от меня. Исключительно под впечатлением их безграничной преданности своему делу, свидетелем которой я стал в их павильоне, и из желания ознакомить их с анамнезом отдельных человеческих проявлений, с которыми им приходится сталкиваться в своей практике. Читай книги на Книгочей. нет. Поддержи сайт — подпишись на страничку в VK. Я несколько раз подчеркнул, что руководитель отдела целителей далеко не сразу согласилась взять предложенные мной материалы в работу, и взял на себя всю вину за сокрытие факта из несанкционированности.

— Я уверен, что глава целителей не откажется подтвердить мои слова, — добавил я.

Внештатник заиграл желваками.

— Остальные талмуды? — коротко бросил он. — В целом.

— В административном павильоне, признаюсь, — продолжил я, не дожидаясь конкретного вопроса, — мной руководили интересы как всех пребывающих на земле коллег, так и личный опыт.

Внештатник вдруг выпрямился и обменялся быстрыми взглядами со своими, стоящими по бокам от меня, собратьями.

Темные меня побери, это не администраторы, что ли, на меня донесли? Это я, что ли, только что на них донес?

Мне хотелось раскрыть глаза снабжающему органу, — снова заговорил я как можно убедительнее, — на те земные обстоятельства, которые вызывают крайнюю необходимость всех направленных в его адрес запросов. Разумеется, в его задачу входит максимально экономное расходование находящихся в его распоряжении ресурсов, но от оперативного получения последних на земле зачастую успех всей операции зависит.

Коротко глянув на меня с плотоядной ухмылкой, внештатник едва заметно кивнул стоящему слева от меня охраннику, и тот немедленно вышел.

Ладно, пронеслось у меня в голове, если администраторы еще не нашли наши воспоминания, то внештатники надолго застрянут с поисками среди всех их документов. Если же первые их все же нашли и не доложили, потому что сочли достойными внимания, то должно же у них ума хватить только один экземпляр сдать!

— Теперь про последние талмуды, — снова обратился ко мне внештатник. — В двух словах: кому предназначались, с какой целью, кто в сговоре участвовал.

— В