– То есть просто прокричать ту белиберду, что раздал нам Рамил, и дело в шляпе? – не поверила Майриэль.

– Да! – радостно выпалил Джошуа, потом спохватился: – То есть нет! Не только. Нужно изменить эту самую полярность заклинания, чтобы ваши слова имели правильный вектор.

– И что для этого нужно? – спросил Кай.

Очевидный вопрос вернул младшего мэтра на землю.

– Ваша мудрость? – Он беспомощно взглянул на Гаренцворта.

– Вы же знаете ответ, – подбодрил его старший чародей.

– Рамил! – почти зарычала Майриэль. – Отбрось свои преподавательские штучки и просто скажи, что нужно делать!

– Это же очевидно, – сдался обиженный педагог. – Пророчество уничтожения и возвышения Призрака идентичны, судя по тому, какие руны он нанес на наши тела и какое построение выбрал. А раз они идентичны, то все дело, как верно заметил младший мэтр, в векторе. Нам нужно просто…

– Поменять положения алтарей на противоположное! – догадался Джошуа.

– Но как это сделать? – Кай ткнул ближайшую каменную звезду сапогом. – В них тысячи фунтов. Если только чарами…

– Вершина близко, – предостерег мэтр Гаренцворт. – Искажения в заклинаниях могут быть слишком опасны.

– И что тогда?

– Я знаю, что делать. – Джошуа коснулся алтаря Майриэль и услышал тихий шепот старых камней. Этот шепот, будто прибой, надвинулся на него, оттесняя все вокруг. Круговорот неясных, неразличимых фраз накрыл его с головой.

Слова разных времен и разных языков, забытые и стертые в прах.

Их шептали рабы великих империй, проклятых навеки, – побежденные и сдавшиеся. Добровольно и против воли лишенные душ, чья животворная сила была заключена глубоко внутри башни, в ее каркасе и в ее камнях.

В ее алтарях.

Это были не ахарги – непокорные души воинов, рожденных для битв. Это были сломленные души ушедших навеки мирных людей, эльфов, дворфов и халфлингов. Они не нуждались в словах освобождения.

Им нужна была надежда. Чтобы воспрянуть и забыть, как подчиняться.

И Джошуа Валладис принес им надежду покончить с обреченностью и вечной тюрьмой, получить новый шанс на жизнь в новом мире. Шагнуть наконец по ту сторону вечности.

Алтари отозвались на молчаливую просьбу младшего мэтра. Подчинились движению его рук. Начали медленно, словно с неохотой, поворачиваться вокруг своей оси, пока не встали, развернувшись на сто восемьдесят градусов.

– Превосходно! – обрадовался мэтр Гаренцворт. – Феноменальная степень проникновения! Какой тонкий контроль над духовной составляющей!

Похоже, мастерства чародея хватило на то, чтобы понять, а может, даже увидеть, что именно сделал младший мэтр.

– Рамил, успокойся, – осадила его Майриэль. – Нас просто покатали на какой-то дурной карусели.

«Ты узнаешь, что такое боль! Очень скоро! Ты узнаешь о ней все, мертвый человечек!»

– Что ж, – подвел итог своим манипуляциям Джошуа, старательно игнорируя вопли Призрака. – Теперь вы можете приступать к ритуалу.

– Мы? – поднял бровь Кай.

– Один из нас двоих должен участвовать и взять на себя партию дракона. Но Призрак не станет ждать, пока мы закончим, он придет за нами. Кто-то должен его остановить и прикрыть Джулию.

– И ты решил, что это твоя задача?

Страха почти не было.

– Да, моя.

– И почему же ты так решил?

– Потому что это моя битва, Кай. Это битва чародеев. И простому воину, пусть даже такому хорошему, как ты, в ней не выиграть.

– Справедливо, – кивнул командир наемников. – Но мне и не надо выиграть. Мне нужно только дать вам время.

– Кай, послушай. Это не шутки. – Теперь настал черед Джошуа схватить соратника за плечо, силясь убедить. – Он сомнет тебя одним ударом, ты даже не представляешь, на что он способен! Любая твоя атака обречена. Ты погибнешь! Ну скажите же ему! – Он повернулся к остальным, ища поддержки.

– В словах младшего мэтра есть рациональное зерно, – кивнул Рамил.

– Кай редко ошибается в драке, – поддержал командира Паки.

– Если ты уверен, – Майриэль как-то странно посмотрела на человека из Герденберга, – то так тому и быть.

– Вы все сошли с ума! – Джошуа даже кулаки сжал от гнева и бессилия убедить своевольного наемника. – Он же умрет!

– Джошуа, пойти придется мне. – Кай заговорил спокойно и медленно. – Во-первых, у меня всегда было плохо с памятью на древние заклинания, и намного вероятнее, что я напутаю что-то там, где справишься ты. Во-вторых, как ты, видимо, помнишь, башня искажает ваши магические силы, и чем, скажи на милость, ты будешь угрожать Призраку? Гордостью? И, в-третьих, как ты помнишь, меня не так уж просто убить. – Он поднял с пола бутыль с остатками драконьей крови и протянул младшему мэтру. – Поэтому рисуй, что нужно рисовать, и начинай, пока Призрак не решил к нам спуститься.

– А ведь ты казался мне самым разумным из нашей компании. – Джошуа принял из его рук бутыль и стал разоблачаться. Раненое плечо саднило и болело, когда он снимал хламиду и рубашку.

– Все мы иногда ошибаемся.

Кай закинул щит за спину, еще раз проверил меч, немного помахал руками, разминая мышцы круговыми движениями.

Драконья кровь все еще была теплой. Джошуа вывел необходимые руны, даже не задумываясь.

– Сколько вам нужно времени? – спросил Кай, сочтя приготовления законченными.

– Столько, сколько ты сможешь нам дать, – отозвался Рамил.

– Кай сделает все, как надо, – уверенно добавил Паки.

– Это безумие. – Джошуа улегся на пустой алтарь. Камень неприветливо принял спину всеми неровностями. – Ни один меч, выкованный из стали, не отобьет заклинания!

– Меч – возможно, – не стал спорить Кай, поправил ремень на плече, передвинув оскаленную морду умбона поближе к левой руке. – А вот мой щит полон сюрпризов.

– Постарайся вернуться, Кай, – тихо сказала Майриэль. – Без тебя будет слишком скучно.

– Что за грусть в твоих прекрасных глазах, лепесток? – засмеялся человек из Герденберга, и в его голосе почти не было страха. – Я не могу не вернуться. Ведь от этого зависит наш контракт.

Труднее всего оказалось сосредоточиться, отбросить все лишние мысли и начать.

Джошуа понял, что не помнит ровным счетом ничего из выученного. Пришлось подниматься с алтаря и рыться в хламиде. Листок с партией дракона успел порядком помяться и даже порваться в нескольких местах.

Соратники терпеливо ждали, и даже Майриэль не язвила.

«Одумайся, мальчик!»

Ради разнообразия это оказался не шелестящий свист Призрака, а баритон незнакомого человека. Того самого, что держал Путь Заклятий в окружении молчаливых лиц. Того, кто решил судьбу своего народа, выбрав борьбу, а не добровольный уход.