– Ну сто? Сто?!

Котельников обомлел! На Петьку было страшно смотреть. Его лицо стало неузнаваемо. Рот и губы сместились куда-то в бок.

Всё же Котельников выпалил:

– Эти идиоты, Васин и Гороховский, с голодухи лезут в самое пекло! Недалеко село или хутор. Но там немцы. У них стоит большая крытая грузовая машина с мачтой! Значит, радиостанция там! Слышь, что говорю?! Я спускаюсь к реке, надо их догнать! Иначе им капут. И нам тоже, слышишь?

– Не снаю, сто хочешь… – с трудом вымолвил Изотов и смолк, закрыв глаза.

Было ясно, что на него рассчитывать нечего. Только время терять. Будить ещё кого-то бессмысленно. Хотя спросонья сам не очень-то соображал. Но всё же чтобы легче было догонять «идиотов», начал быстро расстёгивать ремни, сбрасывать с плеч задубевший от мороза полушубок и остальное, чем был обвешан, кроме свисавшего с плеча маузера. Забыв обо всём на свете, одурманенный пережитым и происходящим, он бросился вниз по склону к берегу. Снегу там было и вовсе по пояс. Преодолевая его, продолжал изо всех сил догонять Васина и Гороховского, медленно двигавшихся в сторону, где на возвышенности тарахтел мотор грузовика.

Котельниковым владела только одна мысль: успеть добраться до идиотов и вернуть их обратно! В гимнастёрке и свитере ему было гораздо легче передвигаться по заснеженному следу. В спешке и тревожном напряжении он не сразу заметил, что оказался без ушанки… Разгорячённый, стараясь не терять времени, запыхавшись, метался, как шальной, из стороны в сторону, скользил, падал, тут же поднимался, продолжая изо всех сил догонять шедших впереди.

Их уже разделяло не более двадцати шагов. Юрий хотел их тихо окликнуть, но в этот момент Гороховский упал в снег. Поднимаясь, увидел Котельникова. Видимо, что-то крикнул Васину, находившемуся впереди шагов на десять-пятнадцать. Тот мгновенно обернулся, держа наготове свой ППД. Стараясь не кричать и едва переводя дыхание, Котельников со злостью выпалил:

– Вы, кретины, вашу мать… Понимаете, что делаете? Там же немцы! Сейчас же обратно!

Васин выждал, пока неожиданный гость приблизится и, с ненавистью глядя на него, прошипел:

– Обратно? Нет, гад! Ты тоже пойдешь с нами!..

Котельников растерянно посмотрел на приблизившегося Гороховского: «В своём уме Васин?» Но и этот, к его удивлению, прошепелявил:

– Слыхал приказ? Давай, гад, иди вперёд!

– Ты-то куда? – укоризненно бросил в ответ Котельников. – Тебя там наверняка расстреляют, как всех ваших, оставшихся в Самотевичах! Ты же не Гороховский, а Гордон, Игорь! Твой отец мне рассказал!

– Иди, сволочь, говорят тебе по-хорошему, – агрессивно произнёс в ответ Игорь, явно не понимая последствий разыгравшейся трагедии, в том числе и для себя самого.

Васин, видимо, только сейчас обратил внимание на свисавший у Котельникова маузер, скомандовал:

– Колодку с пистолетом сейчас же отдай Гороховскому! Слышишь? Только дотронешься до рукоятки – даю очередь! Пристрелю!

– Вы с ума сошли! Там немцы! Грузовик с мачтой!

– Слыхал приказ? – прошепелявил Гороховский. – Сдавай оружие, пока не поздно!

Котельникова будто обухом по голове ударило. Он понял, кто перед ним. Опростоволосился! Предчувствовал, что Васин, возможно… Держал «два в уме»! – промелькнуло в голове.

Раздалась короткая очередь ППД. Пришлось снять с плеча ремень с маузером и передать подошедшему Гороховскому, который сразу перекинул его себе через плечо.

– Давай иди вперёд! Слышь, гадина!? – угрожая направленным автоматом, приказал Васин.

Котельников всё понял и тут же предложил:

– Вообще правильно, старший лейтенант, вы с Гороховским решили! Я готов идти с вами. Очень разумно поступаете… Мне тоже ни к чему такая жизнь. Но давайте пойдём не с пустыми руками! Вернёмся за остальными! К тому же там у меня рация и сумка, которая представит немалый интерес для немцев! Понимаете, старший лейтенант?! Прихватим, конечно, и «крутилку»!

Васин насмешливо перебил:

– Вот она, твоя секретная, заветная и бесценная! – он потянул за ремень, и рядом с висевшим у него за спиной вещевым мешком появилась кожаная полевая сумка.

Это был конец не во сне, а наяву. Васин – предатель! Теперь уже ясно!

Он скомандовал, направив на Котельникова автомат:

– Давай топай вперед, легавый! Не то прострочит очередь уже не мимо тебя, чекист подлый! Я не шучу!

Гороховский, всё это время наблюдавший, как Васин показывал снятую полевую сумку, вякнул:

– Слышишь, что тебе говорят по-хорошему?!

Котельников уже осознал создавшееся трагическое положение. Когда снимал с себя всё, что было на нём, не заметил спросонья отсутствия важнейшей «вещи», с которой ни на секунду не расставался, где бы ни находился! Непростительное опрометчивое упущение! Усталость, голод, к тому же обессиленный мозг уже не соображал.

– Эх, Котельников, засранец ты, а не чекист. Ещё и бывший пограничник, – обозвал он себя. – Зато теперь будешь отдуваться за собственные просчёты!

В голове отчаянно металось: «Что придумать?!», а секунды мчались, ища выход из смертельной ситуации, в которой он очутился по собственной дурости. Спасать хотел идиотов! А идиотом оказался сам! «В таком случае лучше смерть, но только не плен!» – подвёл он итог промелькнувших в одно мгновение рассуждений.

От всего нахлынувшего в голове застыл ужас. В груди кипела жгучая ненависть не только к предателям, но в основном к самому себе! Расправиться с ними голыми руками или зубами вцепиться, задушить, растерзать. Абсурд! Но что-то надо срочно предпринять!

Вдруг он вспомнил про финку в голенище правого сапога. Тут же преобразился, словно только сейчас понял, что ему грозит. Принял жалкий, трусливый вид, согласился идти с изменниками сдаваться фашистам и одновременно стал извиняться за нанесённую в походе обиду, унижался, молил о пощаде и, падая в снегу, тянулся к ногам Васина, успел даже на секунду коснуться губами его сапога, чтобы поцеловать… При этом старался незаметно в снегу просунуть руку в сапог и достать финку, которую сам запихнул поглубже.

В ответ последовал сильный пинок того же сапога в лицо. Котельников отлетел в сторону, из носа потекла кровь. Он снова попытался просунуть ладонь в голенище правого сапога.

– Да, мои дорогие Васин и Игорь, я виноват перед вами! Все сделаю, как приказываете. Но дайте отдышаться! Хотите – пристрелите, братцы…

– Пристрелю, если будешь канючить! – отрезал Васин. – Но только в ногу, чекистская мразь! Чтобы не подох, а остался жив и мог давать показания. Ага! Остальных вместе с твоей «крутилкой» заберут кому положено, – пригрозил Васин. – Давай топай, легавая паскуда! Слышишь, что тебе говорят?

– Иду я, братцы! – повторял фактически пленный, обращаясь в основном к Васину, но не выпуская из вида смолкшего Игоря, созерцавшего унижение и окровавленное лицо недавнего грозного командира группы.