Такси въезжало в Бруклин. Они уже ехали по Оушн-авеню, когдаДронго попросил:

— К ресторану «Гамбринус», с правой стороны.

Водитель кивнул головой. «А если это просто резервныйвариант? — вдруг подумал Дронго. — И преследователи наняты как раз теми людьмиРябого, которые решили следить и за Цаплей. Ведь после такого крупногопроигрыша они могут и не доверять своему киллеру. Такое вполне возможно, нотогда почему не видно самого Цапли? И где другие люди Рябого? Господи, как всездесь запуталось. А во всем виноваты американцы, пустившие в свою странустолько всякого дерьма. Нужно будет проверить еще раз. На этот раз самогоЦаплю». Ему нужно просто уйти от наблюдения этих ребят и посмотреть, что именнопредпримет Цапля, ведь он, похоже, уверен в своих возможностях.

В ресторане «Гамбринус» все было как обычно. Слышаласьрусская речь, все меню были отпечатаны на двух языках, официанты говорили слегким «одесским» акцентом. Он заказал фирменное блюдо ресторана, которое оченьлюбил. Это был большой жирный окунь, зажаренный каким-то особым способом и отэтого еще более вкусный, чем обычно. Дронго даже позволил себе поговорить софициантом по-русски, так как его нынешняя фамилия Крылов впервые позволяла емув Америке не скрывать своего знания русского языка. Его преследователивынуждены были сидеть в автомобиле, ожидая, когда он наконец закончит своютрапезу. Сидя в углу причудливо оформленного зала, он напряженно размышлял,пытаясь вычислить ходы своих предполагаемых противников. Вся сложность егоположения заключалась в том, что он вел бой сразу с несколькими противниками,один из которых был неуловимой тенью. И именно для того, чтобы выяснить, кто изтеней ведет этот сложный поединок, он, собственно, и был отправлен в Америку.Генерал, Клык, Палач или Сокол? Один из четверых. Строго говоря, нельзя былополностью исключать и самого Капустина, который вполне мог обманывать и своегопомощника, пытаясь выйти на российское посольство в Вашингтоне. Но егопричастность к убийству Борисова нужно было еще доказать. Кроме того, необходимобыло учитывать и то обстоятельство, что здесь была не Москва и не родныепросторы Сибири. У Зверя просто не могло быть слишком много доверенных людей,так как переехал он сюда совсем недавно и в отличие от Рябого не пользовалсятаким авторитетом и влиянием среди воров в законе. Это был самый сильный доводпротив Капустина. Его Валек был безусловно доверенным человеком Зверя,прибывшим сюда раньше его. Но предположить, что у Капустина за год пребывания встране могли появиться очень близкие доверенные люди, было наивно. Зверь прошелстрашную школу советских лагерей и не доверял кому попало без особой проверки.

Расплатившись с официантом, Дронго вызвал такси и поехалобратно в Манхэттен. Он еще успел услышать все ругательства, которыми его щедроодаривали ехавшие за ним голодные и уставшие преследователи. Потерять почтиполдня только на то, чтобы выяснить, где именно он обедает, было не слишкомбольшим достижением обоих «сыщиков». Всю дорогу назад они дружно ругали Дронго,понимая, что клиент, нанявший их, будет ими недоволен.

Дронго подъехал к своему отелю, щедро расплатился сводителем такси и вошел в здание «Мэрриот Маркиз», уже не думая о своихнаблюдателях. Разругавшись по дороге друг с другом, они решили поменятьсяместами, и теперь выспавшийся в машине темнокожий Ричард должен был подниматьсяв отель, дежуря на этаже. Если учесть и то обстоятельство, что на этаже, гдежил Дронго, не было обычных широких кресел, расположенных на нижних этажах, тоХуану нужно было проводить несколько часов стоя, а эта перспектива его не оченьвдохновляла. Дронго уже поднимался в светящемся открытом лифте, когда Хуаннехотя входил в отель со стороны Бродвея.

Поднявшись на свой этаж, Дронго вышел из лифта и не спешазашагал к своему номеру. Гостиница имела своеобразную планировку, и внутриогромного отеля был атриум, большое свободное внутреннее пространство, гдеподнимались лифты с открытым круговым обзором. Вокруг гигантскими кольцамиподнимались этажи отеля, красиво украшенные декоративной зеленью.

Он сразу заметил, как ближе к его номеру стоит, склонившисьнад перилами, одинокая тоненькая женская фигура. Заметил и оценил изяществоженщины. Но, подойдя ближе, он впервые в жизни не поверил своим глазам. Женщинаповернулась на его шаги, выпрямилась. И он вздрогнул. На него смотрели большие,красиво изогнутые и немного печальные глаза. Это была Лона.

В этот день у него была масса важных свиданий, еще большеделовых встреч, но позвонил Яков Аронович Гольдберг, и он отменил все своивстречи, все свои совещания, решив встретиться с адвокатом, которого знал ужетридцать лет. Это был один из самых популярных и самых талантливых адвокатов,широко известный в правоохранительных органах бывшей страны. В прежнемСоветском Союзе было человек десять-пятнадцать адвокатов, которые были известныпо всей стране. При существующей советской системе судопроизводства, когда рольадвоката почти ничего не значила, они умудрялись на равных вести состязательныйпроцесс с всесильными прокурорами, олицетворяющими не просто прокурорскийнадзор, а саму Систему, и даже выигрывать некоторые из этих процессов. АдвокатГольдберг был не просто талантливым защитником, он был блестящим Мастеромсвоего дела. Именно он еще в годы правления советской системы умел добиватьсядаже оправдательных приговоров, что противоречило всем принципампартийно-правовой системы государства. Изначально считалось, что советскаяпрокурорско-следственная система не может ошибаться, и любое направленное в суддело должно быть завершено обязательным обвинительным приговором. Есливспомнить о традициях тридцать седьмого года, то тогда сами адвокаты требовалисурового наказания для своих подзащитных.

И в этих условиях адвокату Гольдбергу удавались блестящиеоправдательные приговоры. Рафаэль Мамедович знал Гольдберга достаточно давно ипонимал, как важны встречи с адвокатом, представляющим интересы Рубинчика.Именно Яков Аронович довольно часто оказывался незаменимым советчиком во многихсложных делах. Именно он помогал Багирову налаживать связи с группой Рубинчика,когда они отчаянно нуждались в посредниках для прекращения войны со«славянскими» группировками в Москве.

Теперь в ресторане «Метрополь» для них двоих был заказанстолик. Конечно, Багиров встречался с Гольдбергом один на один, иначе адвокатпросто не стал бы с ним разговаривать. Разумеется, Якову Ароновичу совсем необязательно было знать, что за двумя соседними столиками будут сидеть несколькотелохранителей Багирова, посаженных сюда на случай возможных недоразумений.Конечно, Гольдберга бояться было нечего. Он никогда не пошел бы на сговор скем-либо, встречаясь с Багировым. Это противоречило его представлениям обадвокатской этике. Но о встрече в ресторане могли узнать и некоторые другиегруппы, до сих пор не простившие Багирову убийства в прошлом году депутатаГосударственной думы Бориса Лазарева, совершенного по прямому приказу РафаэляМамедовича. Правда, тогда шла война, но это ничего не меняло.