– В гости, говоришь? – растягивая слова, проговорила Маринка. – А это ты нам того, записочку оставила? Мол, была да не застала…

Дима поднялся на крылечко, аккуратно прислонил лопатку к стене, отклячил листок от двери, пробежал глазами строчки и, обиженно дернув губками, отодвинул листок подальше от себя, будто он был в чьей-то невинной крови.

– Виктория, это что – ты?! Как ты могла?

Свояченица ничего не ответила, только мотнула головой.

– Так, пошли в хату, – решительно сказала Маринка и поволокла упирающуюся сестру по ступенькам вверх. – Холодно тут!.. И как же тебе эта мыслища в башку-то пришла? – начала допрос Маринка.

– И как она там жить осталась, вот что интересно, – добавил Дима, складывая руки на груди.

Викуша молчала, глядя в пол.

– Может, расскажешь? – продолжила Маринка. – Как дошла до жизни такой? Может, кто научил? Ты сознайся – тебе же лучше будет.

Вика, которую усадили на тонконогую кухонную табуретку посреди гостиной, все так же молчала, понурив голову.

– Чем мы тебе помешали, Виктория? – по-доброму, ободряюще улыбнулся Дима. – Ты там, мы здесь…

– А чего вы? – пробубнила Вика.

– «Чего мы»?! – поднял светлые бровки Дима. – А чего мы?

– Вот ездите везде, кипеж устраиваете… Зачем? Народ дурите, да?

– Да вот, видишь, сегодня не поехали. Народ отдыхает! – развела руками Маринка, многозначительно прохаживавшаяся между ней и входной дверью.

– А почему? – чуть оживилась Вика.

– А вот рассчитали, что к нам сегодня тот самый шантажист прибудет, – лихо соврал Дима, вошедший во вкус переговорного процесса с пристрастием. – Мы тут, Викочка, все умные!.. Так ты не ответила на вопрос. Почему ты пошла на такое?… А?… Дорогая, где у нас утюжок-то? Не включишь?

– Ты чего, Димон? – всерьез забеспокоилась Маринка и даже прекратила челночное передвижение.

– Так ведь не колется, а?! Так что…

– Димон, прекрати! А ты, сестричка, слушай внимательно: у нас такой бизнес – народ на подарки раскручивать! Типа консумации! Всем хорошо – магазин выручку делает, люди радуются, а бедным студентам профит какой-никакой…

И все при деле! И никому не мешаем, прикинь, поскольку это наше ноу-хау. Ясно? А если ты папке или кому еще вякнешь – закопаем. Да, Дима?

– Ну да… А может, прямо сейчас? Чего рисковать-то? Время детское… Все равно огород копать.

Викуша, сидя с отвисшей челюстью, переводила диковатый взгляд с Маринки на Диму, так и не разумея, кто тут прикалывается, а кто нет. И прикол ли это вообще?

А кто б на ее месте не выпал в осадок, скажите?

– Да ладно, была радость пачкаться, – махнула рукой Маринка. – Давай, сеструха, вылетай… Папке привет и спасибо.

– За что? – пробормотала Викуша, поспешно застегивая куртку.

– Он знает. И чтоб…

Маринка не договорила. Вика испуганной синичкой выпорхнула в предусмотрительно распахнутую любящей сестрой дверь.

– А она молчать-то станет? – спросил Дима уже поздно вечером, когда они ложились спать.

– А чего она сказать-то может по большому счету? – зевая, ответила Маринка. – Что мы в москательную лавку в свадебном прикиде свалились? Ну и что? Подрабатывали на рекламной акции… Или вообще не мы были. Слушай, а я что-то такая усталая! Лучше пять точек объехать, чем вот так, как мы сегодня… Учили, учили! Не поможешь расслабиться женщине?

Утром Маринка, как бы ставя точку в происшествии, изменила кое-что в записной книжке своего мобильника – Викуля теперь шла под грифом «Горгулия». Пустяк, конечно, но все же.

Действительно, может, и вправду – что ни делается, все к лучшему. Отсутствие своих колес и невозможность ездить по выходным на «консумацию» Маринка с Димой использовали под учебу, но потом дала себя знать гулко звучавшая пустота холодильника.

– Так, надо звонить отцу, – мрачно констатировала Маринка, выложив на блюдечки и тарелочки разнообразные подсохшие кусочки и обрезочки. – Чё он о себе там думает?

– В конце этой недели стипуху дают, – пробормотал понятливый Дима, тщательно жевавший результаты раскопок. – Продержимся.

– Сейчас начало недели, Димон, – недовольно отозвалась Маринка. – У меня стиральный порошок кончился… Вон денег на мобильнике нет, и вообще… Мне в автобусе облом тереться. Тачка моя где?!

Не докушав завтрак, Маринка позвонила отцу.

– И чего? – поинтересовался Дима, переходя из кухни в гостиную.

– У папки трудности экономического характера, – задумчиво произнесла Маринка, кладя трубку. – Запчастей к фургону нет и шуршиков на запчасти нет… А кредит брать не хочет – там проценты ломовые.

– Я его понимаю, – вздохнул Дима, неплохо знавший банковское дело, по крайней мере в теории.

Маринка меж тем так и сидела с телефоном в руке, и глаза ее перебегали с предмета на предмет, будто она размышляла, что из обстановки загнать теть Даше.

– Так, ладно, поехали учиться. А там видно будет.

– Конечно, дорогая. Как скажешь.

После третьей пары Маринка нашла Диму в его корпусе. Вообще-то заходить туда она воздерживалась, чтобы не встречаться с горестными глазами свекрови, все еще дожидающейся погибели единственного сына и, похоже, не могшей простить Маринке, что Дима до сих пор жив и даже доволен своей участью.

– Сейчас подъедем к папке в гараж, – сказала она. – Ты как, не очень замотанный?

– Да нет… Что вообще происходит? А что, машину починили?

– Как раз наоборот… Поехали.

На попутке они добрались до гаража.

– Во, пап, а если я на себя беспроцентный кредит сделаю? Поделишься дензнаками? А то у нас с Димоном сейчас пора стремная. Подрабатывать некогда, а кушать охота. Ну, тыщонок двадцать? Лучше ведь родному ребенку заплатить, чем барыгам, разве нет?

Не совсем понимавший происходившее, отец рассматривал родное дитя не то чтобы с подозрением, но с повышенным интересом.

– Ладно… Триста тысяч достать сможешь? На годик?

– Легко! – чирикнула Маринка. – Но чтоб моя тачка была как штык! – Папа с сомнением надул щеки. – Я не могу за кредитом на автобусе ехать! Драйва не будет… Это не обсуждается. Дима, пошли!

Дима, не сказавший ни единого слова за все время визита в пещеру родича, послушно пошел за ней.

– А как ты это делать будешь, Марин? – все-таки спросил Дима, пока они во влажных апрельских сумерках ждали какой-нибудь транспорт. – Ну, этот беспроцентный?

– Ну, во-первых, не я, а мы, – небрежно ответила Маринка. – А во-вторых, как всегда – поедем и возьмем. Завтра ведь среда? – Дима кивнул. – Значит, в городском ЗАГСе расписывают. Вот и пойдут молодожены, пойдут! Пой-ду-ут!..