– А Диана моя… У нее и так глазищи – во, четырнадцать дюймов по диагонали! И враскос… Как у марсианки… зеленые! И руки красивые… пальцы длинные, как щупальцы, да! – гордо добавил Зайцев, поскребышив перед собой влажный банный воздух.

– Да, и как я, муж и отец, могу осуждать родную жену, мать моего ребенка, за то, что она спортом заниматься начала? – Паша гордо распрямился, и его живот, вальяжно, как домашний кот, лежавший у хозяина на коленях, лениво отполз от края пропасти. – Мне б и самому, честно говоря, не мешало… А? Как ты говоришь, Вальк, та процедура называется? Потом на бумажке напишешь? Или эсэмэской на мобилу зашли, о’кей?

– Нам всем бы не мешало, пацаны, того… коррективы внести, – согласился Валера, берясь за последний нераспечатанный баллон. – А давайте за девок наших? И за любовь!.. А потом по домам, а то они уж там заждались, поди…

– Во, и за дядьку того, что дельный совет дал, – подсказал Стасик. – За него тоже стоит… Ветераны – это же наше всё!