– Ой, Олег Петрович, это же здорово! Тут надо покумекать… А что это… знакомое… звучит?…

Олег Петрович дотронулся до приёмника…

«Как упоительны в России вечера!..» – звучало уже на «Маяке» по чьей-то заявке, и они вдруг вместе рассмеялись, и Олег Петрович протянул руку, – и души их, и они сами слились в этой чудесной мелодии танца…

– Ну, что же, начнём? – Пётр Петрович, сухопарый, высокий мужчина, обведя острыми глазами собравшихся, начал заседание комиссии. – А что-то нас мало сегодня? Комиссия – вся, семь человек, а вас только четверо?

– Так праздники же отгремели, Пётр Петрович…

– Вот уж, действительно, отгремели. Милиция, бедная, глаз не сомкнула. Революцию Октябрьскую охаяли, а праздновать не перестали!

– Дак ведь для нас, русских, был бы повод, а уж название придумаем! – попробовал пошутить Лев Трофимович. Внешне он выглядел тем же – респектабельным, вальяжным, но на душе кошки скребли. Не зря же Петра Петровича звали в городе «серым кардиналом». Ему бы в царской сыскной полиции лет сто назад развернуться – цены бы не было! Глядишь, и до революции бы не докатились. Так нет, угораздило родиться с опозданием и оказаться именно здесь, и возглавить именно эту комиссию – по налогам и страховым взносам в пенсионный фонд! С таким замом Глава города может спокойно спать, – по крайней мере, ночью. От глаз его, Петра Петровича, некуда скрыться, хоть и зал для заседаний, где собиралась комиссия, достаточно большой.

Хабит, откинувшийся на стуле («не слишком удобно, могли бы и пару кресел поставить для таких, как он!») – был, как всегда, весь в себе, хотя внешне открыт и спокоен. Дескать, вот я, весь перед вами, скрывать нечего, и вообще это недоразумение, что я здесь. Дружба с Главой города, которая стоила ему в своё время немалых денег, была для Хабита почти охранной грамотой. И всё-таки надо держать ухо востро с этим «кардиналом».

– Так начнём, – повторил Пётр Петрович и обратился к Фёдору Алексеевичу, директору Дома культуры: лучше танцевать от малого, как от печки. Много с культуры нынешней не возьмёшь, но температуру разговора нагнать можно и нужно. – Так что, Фёдор Алексеевич, так и будем из месяца в месяц лясы точить? Или делом займёмся?

– Моё дело, чтобы на сцене пели и плясали. А денег – как не было, так и нет! – директору, невысокому коренастому мужчине, похоже, тоже надоело лясы точить, и, как опытный виновник, он хорошо понимал, на ком опять «разогревается» заместитель Главы. Он любил спектакли, но подсадной уткой быть не хотел, и сам перешёл в наступление: – Да вы молиться должны на всех, кто за копейки ваши ещё как-то удерживает культуру в городе! А половина кружков у меня вообще добровольцами ведётся! А крыша уже второй год течёт! – Фёдор Алексеевич невольно разгорячился. – Откуда деньги, какие? Лучшим артистам по цветочку в праздник купить не могу!

«Перебрал я с «разогревом», однако», – подумал Пётр Петрович и поспешил притушить слишком быстро вспыхнувший огонь разговора:

– Успокойтесь, Фёдор Алексеевич, мы же понимаем. После заседания поговорите с Клавдией Сергеевной, что тут можно сделать, чтобы перед законом не так плохо выглядеть… Идёт? И, пожалуй, не приходите больше на комиссию, тут можно свести концы с концами и без стрессов…

Фёдор Алексеевич тихо встал и отошёл к окну, чтобы успокоиться.

– Лев Трофимович, а с вами действительно есть о чём говорить, у вас на общественных началах вряд ли кто работает, не так ли? – и Пётр Петрович вонзился немигающим, острым взглядом в бывшего одноклассника.

«А ведь ты мне завидуешь, Петька!» – мелькнула у того в ответ спасительная мыслишка.

И, будто прочитав это, «Кардинал» повысил стальной голос:

– Кто поверит, вот даже здесь, сейчас, что продавцы твои по триста рублей получают?!

– Так получают-то, может, не по триста, – попробовал ещё пошутить хозяин торговой фирмы «Гелиос», намекая на мутную самодеятельность своих кадров на том же рынке.

– И помимо этого есть вопросы. Сколько левого товара у тебя недавно обнаружили, а? Молчишь? На преступление нарываешься? Так это мы мигом организуем, уголовное то бишь дело. Оснований предостаточно! И эту кампанию со скрытием истинной зарплаты кончай тоже! Мы ведь не в Москве, город невелик, люди живые, слава Богу, и языки у них ещё не пересохли. Шила в мешке не утаишь! Так что – даю неделю сроку, чтобы всё восполнить!

И тут надо бы ставить точку, но Пётр Петрович, справедливо распалясь, уже по инерции «выстрелил»:

– В городе три четверти жителей – пенсионеры! Вам не стыдно, как они живут? Жирный кусок при этом лезет в горло? А если мы ещё и пенсию не будем вовремя платить, а? А откуда эти деньги берутся? Из ваших взносов! Так совесть-то что, уже и проели, и пропили? – и «Кардинал» переводил горящие глаза с одного на другого, так что даже прожжённый Хабит, которому и само-то слово «совесть» было давно не знакомо, заёрзал на стуле, отводя свои холодные чёрные глаза…

– Не знаю, справлюсь ли за неделю, – сказал Лев Трофимович, вспомнивший к тому же и разговор в день зарплаты с Николаем, сыном Тимофея Петровича, – но сделаю всё, что смогу.

– Вот это другой разговор, – отметил Пётр Петрович. В комиссии облегчённо вздохнули.

– Если будет нужна моя помощь, Лёва, приходи. Будем вместе выпутываться, – добавил он, встретившись взглядом с бывшим одноклассником.

«А вот это мы ещё посмотрим. Это ещё, как говорят русские, бабушка надвое сказала, – напружинился внутри Хабит. – Не для того я здесь свою вотчину создавал, чтобы сейчас всё бросить псу под хвост. Так что, Лев Трофимович, не забывайся. Клыки у меня ещё не притупились, и стая моя давно собрана в кулак».

– А вы, Вадим Дмитриевич, что скажете? Прошло полмесяца, а дело почти не стронулось. Да ещё и экологи забили тревогу! Нам только этого не хватало! Чуть что – вся пресса из столицы нагрянет! Про хорошее говорить охотников мало, а тут – такого слона раздуют, что и работу забросишь, и полгода по инстанциям оправдываться будешь. Знаю я уже эту механику.

– Дак свобода слова, что вы хотите, – подхватил директор завода, надеясь ещё на лучшее.

– Утонули мы в ней, свободе этой, как в грязи. Вечером включишь ящик, – так хоть всех святых выноси. И ладно бы, если бы на благо страны все эти откровения работали. Наоборот, будто вдалбливают тебе в башку, какой ты, русский, – дурак, и как ты низко опустился! Да тут волком взвоешь, а не светлое будущее станешь приближать… Ладно, я, кажется, отвлёкся. Так что скажете, Вадим Дмитриевич?

– Дак ведь производство-то известно какое. Стекловата! А где деньги взять на фильтры заморские? Опять же – склады забиты продукцией, сбыта нет, – уныло повторял всем известное директор.

– Понятно: всякий мастер свою плешь маслит…Значит, так. Даём ещё месяц, но в последний раз. Или будем закрывать предприятие, от которого толку для города – пшик, или, после детального анализа, если есть смысл – найдём настоящего хозяина! Налоги городу нужны? Страховые взносы на пенсии?… Так что, сами понимаете, выхода нет…