Стало так тихо, что Тимофей, не выдержав, ушёл в ванную и долго мыл там руки.

Домой они шли втроём с Нюрой.

– Господи, что с человеком водка делает! Ведь жили же вы хорошо, правда, Нюр? – разбила Зоя Тарасовна молчание.

– Хорошо – нехорошо, а жить можно было… Нет, ведь это только во сне приснится, как он ухаживал за мной! А поженились – меняться стал. Не сразу, конечно. Но дружки своё дело сделали.

А Тимофей думал о том, что нельзя Нюре оставаться там, надо что-то предпринимать. И о том, в какого зверя может превратиться нормальный прежде человек. А ведь тоже, небось, начинал с маленькой. И о том, что водка – тоже наркотик, и тоже смертельно опасный. Поскольку погибает не только сам человек, сдаваясь этой заразе, но и то, что действительно могло бы составить счастье: уютный дом, семья, любовь и согласие. Но если с наркотиками ведётся война, то водка всё ещё нежится в лучах спасительных мужицких баек о русских традициях, о том, что «пьян да умен – два угодья в нём». Уж какой там ум, когда мозги набекрень!

…Подошли к ЖЭКу, и через минуту Тимофей вышел к «парочке».

– Вот вам метлы, и чтоб к вечеру дворы были чистыми! – И, подумав, добавил: – И своя квартира – тоже!.. А там поговорим, – и, не давая «подшефным» опомниться, исчез в конторе.

За последнее время столько всего свалилось на Олега Петровича, что порой, оставшись наедине, он всерьёз опасался и за нервы, и за голову свою – во всех смыслах. Посвящать в свои страдания внучку Лену он не имел права: пусть учится более-менее спокойно. Фотография погибшей жены по-прежнему висела на стене, но и она не помогала. Зато одна минута на террасе дачи Марии, где друзья собирались по важному делу, одна минута – под звёздным небом, когда он только приобнял её за плечи, – такой забытой радостью пронзила его, что до сих пор не уходила из памяти, а главное – из сердца. И он понял: только Мария может его спасти.

«Вот эгоист!» – выругал он себя, но тут же и оправдал: как доверчиво, тоже молча, «откликнулась» сильная, независимая Мария! Да что скрывать, он полюбил её ещё тогда, в юности! И Маша была, судя по всему, неравнодушна к нему, но свалившийся, бог знает откуда, этот горный инженер, ловелас по призванию, – всё перевернул в её жизни, а в его – и подавно. И вот… после стольких лет… разве это может быть случайным?! И он, зная, что внучка сегодня останется в Москве у подруги, пригласил Марию в гости. Конечно, под вполне серьёзным предлогом: посоветоваться как с человеком деловым, имеющим прямое отношение к бизнесу… Но ведь годы прошли! Но, несмотря на дружеские встречи, он почти не знал её – другую: и побитую жизнью, и, может быть, именно поэтому – непривычно резкую, хотя и по-прежнему красивую: статную, голубоглазую, с густыми, подкрашенными по возрасту волосами, естественно обрамляющими чистое, приятное лицо. Он почти её не знал! Господи, да от всего этого и свихнуться можно!..

Он врубил радио, а оттуда:

И вдруг стало не только легче, но и веселее. Он схватил тряпку, стал наводить чистоту, азартно подпевая «Белому орлу»:

А в это время Мария, придя из парикмахерской и хорошо глянув в зеркало и не очень узнав себя, чуть не заплакала от обиды и досады…

– Господи, да это же кукла Барби, а не русская женщина! – и она бросилась в ванную, и с помощью воды стала разрушать всё то, что так долго «строила» на её голове молоденькая мастерица.

– Деньги берут – будь здоров, а чтобы глянуть на человека, а не на фигли-мигли с бигудями, – на это ума нет! – причитала она, с трудом раздирая уже налакированные волосы. В конце концов причесалась как обычно и немного успокоилась. Но сомнения, уже другого порядка, одолевали её с не меньшей силой, чем в это же время – Олега Петровича.

– Ведь я его, по сути, совсем не знаю! Да, сегодняшнего! – рассуждала она, наглаживая выходной костюм с блестками. – Он такой тактичный, умный, а я – баба базарная! – она накинула на себя жилет, глянула в зеркало. – Ну, уж нет! Переборщила ты, Мария! Смотри, вон какая интересная женщина!.. А впрочем… я же иду… для разговора делового! Тогда причём этот костюм?… Нет, надо что-то почти простое, но элегантное…

Она стала снимать с плечиков вещи, прикладывать к себе, глядя в зеркало… Но душевные сомнения не отпускали.

– Я женщина, я должна быть скромной… Тогда к чему все эти приготовления, ожидания, от которых – кругом голова?… Но если я забьюсь в угол, – будет всё кончено. Он не такой, чтобы играть со всем этим… А если… То что потом? У меня сын, который мне ещё дороже и который обязательно вернётся ко мне!.. А у него – внучка Лена: такая умная и культурная… На что ей чужая баба в доме?… Боже мой, что же делать? Этак голова разорвётся!.. – и она включила радио.

И Мария почувствовала, как волшебный, входящий в хорошую моду романс поднимает её туда, где уже нет власти прозе жизни. Она поняла, что сейчас важна только правда сердца. И, чему-то улыбаясь, быстро и легко закончила сборы…

«Будь, что будет, а я раскрою карты!» – решил наконец Олег Петрович и стал вспоминать всё, что полагается знать кавалеру, пригласившему любимую женщину к себе домой… И когда Мария вошла в гостиную, то на миг замерла от неожиданной картины: в комнате был полумрак, на столе, рядом со свечами, стояло шампанское, в центре красовался какой-то экзотический, с башенкой, торт. Тут же бутерброды нескольких видов, конфеты ассорти, фрукты…

– Как… красиво! – опомнившись, молвила Мария.

Олег Петрович, обрадованный такой реакцией, предложил ей кресло.

– Нет, – заспорила она, – я вот тут, на стуле пристроюсь…

– Такой женщине – только кресло! – мягко, но убедительно возразил он, взял её руку и поднёс к губам.

Мария испугалась, что он услышит, как сильно колотится её сердце, и сама села в удобное кресло. Олег Петрович включил «Маяк», чуть слышно.

– Так какой совет вы хотели получить, Олег Петрович? – Мария с трудом, но всё-таки упорно «держала марку».

– А, совет?… Ну, да, вот какое дело. Углядел я тут пустой подвал в доме… Там когда-то был красный уголок…

– Ну и что? – Мария была рада вернуться к привычной уверенности.

– А вы видели, сколько бомжей, прости Господи, развелось вокруг?

– Да уж… И хорошего от них не жди! И воруют иногда, и прочее…

– Вот я и думаю, как бы это устроить там что-нибудь путёвое? Чтобы и работа им была, и ребятню дворовую чему-то хорошему научить…