Если бы она искала достаточно долго и внимательно, она нашла бы его, постояла бы над его могилой, рассказала бы ему, как сильно любит его, попросила бы прощения, и тогда смогла бы прожить остаток жизни в мире с самой собой. Она уже почти чувствовала это облегчение. И все же, чем дальше она шла, тем быстрее таяла ее уверенность. На многих крестах значилось только «Покойся с миром, одному лишь Богу ведомый» или, что печальнее всего, не было вообще никакой надписи. Сколько личных трагедий, как много тысяч погибших, многие из которых неизвестны. Наглядное свидетельство массового убийства.

«Дыши ровнее, просто переставляй ноги, сначала одну, потом другую», – уговаривала она себя. Холландер, Фрост, Бланделл, Тейлор, Келли, Шофилд, Аллен, Картер, Мередит, Браун, Пуллен, Мастерс, Уэйд, Фрэнсис, Макколи, Титмас, Арчер… парад погибших продолжался и продолжался.

А потом – самое страшное потрясение, сердце сжалось, как в тисках: десятки крестов с немецкими именами. Мюллер, Шульц, Шмидт, Шнайдер, Фишер, Вебер, Беккер, Вагнер, Гофман, Кох, Бауэр, Кляйн, Вульф, Шредер, Нойман, Браун, Циммерман, Крюгер, Хартманн лежат бок о бок со своими врагами.

Может, именно пуля, выпущенная Берти, убила солдата, который лежит рядом с ним? Может, снаряд, на котором было написано «За короля и Отечество!» или «Слава Кайзеру!», разнес на куски людей, покоящихся теперь по соседству? Столько чьих-то мужей, братьев и сыновей – все погибли. Какая нелепость, какая ненужная жертва! И все ради чего? Какие еще доказательства тщетности войны могут быть нужны? В этот час Руби не только не смогла разобраться в произошедшем, но была еще больше сбита с толку.

– Мы скоро уезжаем, Руби, – окликнула ее Элис, и Руби охватила паника.

Они не могут уехать, пока она не найдет Берти! Это был ее единственный шанс! У нее до конца жизни может не представиться другой возможности. Она должна найти его могилу, сказать ему, что сожалеет о том, что не была лучшей женой. Что не почтила его память, что продолжает жить, когда его тело лежит в земле в этом пустынном месте. Чтобы просить у него прощения. Она ускорила шаг. Толберт, Френчем, Смит, Смит, Маркс, Аарон, Миддлтон, Джейкобс, Виллемс, Дюпон…

– Миссис Бартон? Боюсь, нам пора уезжать, – голос майора, раздавшийся откуда-то сзади, привел ее в чувство и заставил остановиться. Когда она подняла глаза и посмотрела на лес крестов, которых было слишком много, чтобы сосчитать, и, конечно, чересчур много, чтобы проверить их в течение одного часа, жгучая печаль сжала душу, высасывая из нее последние силы. Руби ощущала уверенность, что смогла бы найти могилу мужа, если бы поискала еще буквально несколько минут, а может, час-другой. Но теперь, несмотря на то что судьба привела ее в то самое место, где он погиб и где, возможно, похоронен, у нее отнимают ее заветную мечту.

Она почувствовала, как чья-то рука ухватила ее за локоть.

– Пора ехать, – мягко произнес майор. – Да и дождь начинается.

Она даже не заметила дождя.

– Но мне нужно увидеть его могилу. Ради чего стоило приезжать сюда, если я не могу его найти?

– Это не всегда возможно, миссис Бартон. Вы должны помнить, что каждый четвертый погибший так и не был опознан.

– Что значит «не был опознан»? – Как только слова сорвались с губ, она уже знала пугающий ответ: их тела были настолько изуродованы или разорваны на куски, что невозможно было идентифицировать. Но каждый четвертый? Четверть всех этих тысяч людей? Правду невозможно было выразить словами. – Значит, я никогда его не найду? – смогла выдавить она хриплым шепотом.

– Никогда не говорите «никогда», миссис Бартон. Но, пожалуйста, постарайтесь найти утешение в том, что, хотя вы и не смогли найти могилу мужа, если он погиб при Пашендейле, его тело лежит где-то тут. Возможно, вы были близко к нему, даже не подозревая об этом.

Это мало утешало, но он делал все, что мог. Она кивнула, соглашаясь с ним. Он потянул ее за локоть чуть сильнее, и Руби нехотя, но покорно последовала за ним, автоматически переставляя ноги. С каждым шагом ее сердце рвалось на куски, и часть его навсегда осталась в этом скорбном месте.

Элис ждала ее возле автобуса.

– Выглядишь так, словно увидела привидение. Ты что-нибудь нашла?

Руби грустно покачала головой:

– Любая из этих безымянных могил может быть могилой моего Берти. Но как мне узнать, которая из них?

– Берти? Твой брат? Твой муж?

– Мой муж. Пропал без вести здесь, в Пашендейле. Что я им скажу? – простонала она.

– Им?

– Его родителям. Я за этим и приехала. Они хотели, чтобы я нашла его или хотя бы его могилу. Но как я могу? Это невозможно!

Элис положила руку ей на плечо и хотела что-то сказать, но Руби отстранилась. Любое проявление сочувствия разрушит ее защитный кокон.

– Простите, – сказала она. – Мне просто нужно присесть.

– Нет проблем, – ответила Элис. – Я подумала, тебе это понравится, – добавила она, протягивая приятельнице небольшой букетик полевых цветов – маков, ромашек и колокольчиков. – Сохрани их и положи в какую-нибудь книгу, когда приедем в отель. Сможешь отвезти его родителям. Им будет важно знать, откуда ты их привезла.

Руби с благодарностью приняла цветы.

* * *

В дверь спальни постучали.

– Готова идти на ужин, Руби?

Руби села и посмотрела на часы. Было уже семь часов. Прислушавшись к своим ощущениям, она поняла, что очень голодна.

– Спускайтесь вниз. Я присоединюсь к вам через несколько минут.

После разочарования, которое постигло Руби днем, знакомый голос на удивление обрадовал ее. Когда Элис так смело представилась ей на палубе вчера – неужели это было только вчера? – и потом практически заставила ее пить чай в салоне первого класса, Руби пошла с ней только из вежливости. Она находила открытое дружелюбие американки несколько навязчивым. Элис была решительной, излишне любопытной, могла высказать свое мнение о чем угодно и как угодно и была так богата, что вряд ли понимала, что другим может повезти в жизни гораздо меньше.

Но теперь, в этом чужом месте, было приятно узнать, что кто-то ждал ее в столовой. По крайней мере, Элис всегда была веселой и жизнерадостной и не выспрашивала ее о Берти. Ее поддержка и дружеское расположение сегодня были как нельзя кстати.

Когда она встала, чтобы причесаться, то увидела маленький букетик чуть подувянувших полевых цветов на тумбочке. Ей было действительно приятно иметь что-то с того кладбища, сохранить что-то, что росло на этой священной земле. Она обязательно вложит их в книгу сегодня вечером.

* * *

– Что за день! Вы были очень добры ко мне. Спасибо, – призналась Руби, пока они ждали свой обед.

– Да не за что, – отозвалась Элис. – Не нужно ничего объяснять. Расскажешь мне о Берти, когда будешь готова. Я хорошо умею слушать.