В этом «кому-либо» крылось многое. Дэйну, например, любым другим друзьям, включая Клэр – я уловила. Все-таки тонкая партия.

– А вы поставите отметку сегодня?

Точнее, две отметки.

– Да, сразу по возвращении в офис. Когда перенос в архив случится, я дам вам знать.

«Дальше действуйте по желанию».

Он действительно был непрост, этот Рид, и он однозначно был ведом неким личным интересом.

– Вы хотите попросить меня еще о чем-то?

Что-то было в его глазах. Что-то такое, чему он не позволял выйти наружу.

– Нет. Это все. Спасибо, что нашли для нашей встречи время.

– Пожалуйста.

Вот и решился вопрос по возврату Брауна на Уровни. Пусть даже через семь дней – не такой уж большой срок.

Герхер-Вард поднялся со стула, кивнул на прощание, удалился. И тот факт, что в кафе только что присутствовал Комиссионер, персоналом остался не замечен. Меня же продолжало одолевать любопытство – как выглядела эта Инга? И неужели еще одному красавчику может повезти? Если так, это стоило разговора с Дрейком. На душе тепло, спокойно, правильно. Иногда человеку, который борется за любовь, нужно помочь.

– Желаете что-нибудь еще? – официантка была приветлива, но я покачала головой.

Кофе выпит. Пора прогуляться под дождем.

(Casting Crowns – Oh My Soul)

Земля. Яблоневая.

Инга.

– Знаешь, я думаю, нам надо съехаться.

Лже-Николай куском хлеба не подавился, но тут же его отложил. Четвертый, между прочим. И да, я с самого утра сбегала в магазин, купила свежий хлеб, обжарила его с яйцом на манер французского тоста (знала, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок), накрыла вкусный завтрак.

– Ну уж нет!

Пусть сердце этого конкретного мужика меня не интересовало, но вот находиться рядом с ним куда безопасней, нежели одной. Проще и чуть приятней. Одиночество моей квартиры давило, там не хотелось размышлять, там хотелось погрузиться в депрессию.

– Почему? Мы могли бы вместе подумать о том, как вернуться на Уровни. Собрать имеющиеся в наших головах данные, обмозговать идеи, построить план.

– Я ничего не знаю о Порталах, – рыкнул временный хозяин дома, – и не могу тебе помочь.

Он мог хотя бы тем, что я оставалась бы не одна. Мой новый знакомый пах Уровнями, излучал их собой, напоминал о том, что они рядом. Что все возможно! Не упоминая уже тот факт, что вчера он спас меня от местной шпаны. И нет, я не сдалась, когда мне дали от ворот поворот, просто хотела отойти от его забора, посидеть, подумать. Не заметила местных на лавочке и без «Николая», возможно, вляпалась бы уже по полной.

– Ты меня и не заметишь, – я улыбнулась так ласково, как умела, – я готовить хорошо умею, прибирать…

– Ага. После ты выметешь полы, вытрясешь половики, заправишь волосы за ушко так, чтобы я заметил, после одеялко придешь поправить…

– Тьфу, идиот!

«Знаю я вас, баб».

В глазах бронебойная уверенность в том, что у меня на уме двойные планы.

– Я почти женат, между прочим. У меня девушка на Уровнях.

– Меня, вообще-то, тоже там ждут обратно!

– Еще «муж» скажи…

– Практически.

– Что-то не вижу на твоем пальце кольца.

– Я на твоем тоже, если что. И если ты думаешь, что я задумала тебя охмурить, а после жить здесь долго и счастливо, ты ошибаешься. Я всего лишь хотела придумать, как побыстрее отсюда свалить.

Мужлан неотесанный!

«Вот и вали!» – читалось во взгляде. «Твое транспортное средство у забора».

И это спасибо за чудесный завтрак?

Ну и к черту! Сама разберусь.

Да, велосипед стоял у забора, и при мысли о том, что сейчас придется пилить обратно двадцать пять километров, мне хотелось пнуть его по колесу. За калитку я вышла злая, как собака. У «Николая», значит, друзья, а я как хочешь, так и выбирайся. День жаркий, солнечный – пока доеду, вспотею раз тридцать. Приеду домой, свалюсь от усталости. А если пешком по трассе, так и вовсе в Колзуновке только к вечеру – не вариант.

Позвякивал, когда колесо попадало в рытвину, звонок на руле; торчали в канавах яркие шляпки мать-и-мачехи. А небо синее-синее – невозможно смотреть и не смотреть невозможно.

– Эй! – окликнул меня кто-то, когда я катила велик по направлению к шоссе, отдалившись от места ночлега на три дома.

А у колонки на развилке две девчонки лет семнадцати. Одна полная, веснушчатая, похожая на танк в платье, вторая симпатичней, но тоже с деревенским душком – черты лица рубленые, неаристократичные.

– Чего надо? – поинтересовалась я не особенно дружелюбно.

– Слушай, а этот мужик новенький, сторож, твой, что ли? Вы дружите… или как?

Мужик новенький? И внутри вдруг расплылась улыбка. Оказывается, уже вся женская часть Яблоневой сохла по рослому качку-наемнику. Живи я тут с рождения и будь знакома с одними лишь «Костиками», я бы тоже запала. Глядишь, женила бы его на себе, радовалась бы, что «оторвала» кусок счастья. Ага. Только ведь мне Комиссионера подавай. Жесткого, красивого, всемогущего. Чтобы от его взгляда пятки мерзли, чтобы хотелось на пол слюной капать.

– Не, не мой, – махнула я рукой беззаботно. – Свободен он! Невесту ищет как раз…

То, как сверкнули бабьи глаза, надо было видеть. Желчно, жадно, почти фанатично.

Дальше я катила велосипед, давясь от смеха. Ну держись, «Николай», местные дамы начинают на тебя охоту. А повадки сельских девиц я знала, против их флирта понадобится все терпение и выдержка. Вот чудо – даже день стал лучше!

На велик у трассы я вскочила, как на нелюбимого, но уже знакомого вдоль и поперек коня.

«Новости в деревнях разносятся быстро». А уж такие… К вечеру все женщины в возрасте от пятнадцати до шестидесяти будут обивать чей-то порог.

Хорошо. В душе ветер, вокруг простор, на лице солнечный свет; трасса пустая.

*****

(Landon Austin, Cover Girl – I don't care [Acoustic])

Нордейл. Уровень 14.

Рид.

Он должен был работать, как всегда, но смотрел на внутренний экран, который, наконец, простроился. В этом был некий фетиш – не только чувствовать ее, но видеть. Инга... Которая этим утром назвала его, Герхер-Варда, «почти муж».

Рид забыл, что умеет улыбаться.

Как она злилась, когда Браун предположил, что к нему подкатывают, как разъярилась. Если бы не «почти муж», он, наверное, напрягся бы тоже, но после этих ее слов простил Даггеру идиотизм.